Комендант «вражеского аэродрома»
Среди ярких личностей из числа помощников выделялся старшина — комендант полигона. Его хозяйство бывало в работе обычно с утра. Как-то в моем полку были учебные полеты со стрельбой по наземным целям. Полигон был оборудован силуэтами вражеских самолетов, в то время американских. Это была точная конфигурация в натуральную величину. «Гениальность» коменданта полигона заключалась в том, что он выложил на земле из камней нужные силуэты. И сколько бы ни обстреливали летчики такие «самолеты», уничтожить их совсем они не смогли бы. За один день полетов звено за звеном, эскадрилья за эскадрильей «перепахивали» полигон учебными снарядами, которые в землю попадали, но не разрывались. А каждый МИГ — это два пулемета и пушка, есть сотня снарядов на несколько секунд обстрела «вражеских» самолетов.
Все заботы коменданта сводились к восстановлению силуэтов перед очередной атакой и оценка попаданий летчиков, список очередности атак которых он имел. Комендант лихо носился на своем мотоцикле среди силуэтов, стремясь координировать свои действия с интервалами атак летчиков на полигон.
Комендант был старослужащим, фронтовиком и веселым человеком. Он так и сыпал прибаутками на двух языках: украинском и русском. В гарнизоне он знал многих, был желанным в любом кругу и потому оказался в списке моих помощников. Он взял меня на полигон, как раз когда проходила очередная учеба моего полка.
В тот день, передвигаясь по полигону, комендант был расчетлив на время. Тогда я убедился, что в нем, старом солдате, живет чувство минера времен войны: поджигая фитиль, минер знает, сколько секунд он горит, и до взрыва успевает еще многое сделать, в том числе убраться в укрытие. Я сидел сзади коменданта на мотоцикле, и его спокойствие меня пугало: МИГ уже слышен и виден, а комендант все еще возится у одного из силуэтов, приводя его в порядок. А потом, как ковбой, вскакивает в седло своего «железного коня» и мчится в укрытие, оказавшись в котором уже через секунду мы слышим, как снаряды с глухим стуком впиваются в землю.
— Слушай, Василич, ты что же, любишь щекотать свои нервы? — спросил я его в один из таких приездов на полигон. — А если мотоцикл заглохнет?
— Здесь что-то есть из того, пережитого во время войны… Здесь я хозяин своей жизни и смерти. Может, потому я и выжил в боях, что моей присказкой было: двум смертям не бывать, а одной не миновать!
— И все же рискуешь, — настаивал я. — Сам не сплошаешь, но твой «конь» подведет…
— Ты что, лейтенант, не знаешь, что время для меня в такой ситуации слишком дорого? — уже серьезно начал злиться комендант. — Где я его возьму, время-то? Или мальчики-летчики могут в воздухе подождать? Да если бы я не крутился здесь как белка, то полеты длились бы не до обеда, а часов до пяти вечера. Разумиешь, бис тоби в печенку… — От волнения и моих несмышленых приставаний комендант даже перешел на украинский язык.