КП: 775, срочно уйдите, уйдите… На третьем развороте уйдите. Сейчас 754 идет на вынужденную посадку…
754: Я сразу на третий разворот… Я — 754.
КП: Сразу на третий? Правильно…
754: 775, смотри, буду проходить мимо тебя. Спокойненько…
КП: Кто на третьем, повнимательней…
775: Я — 775. Вижу его…
КП: 775, заходи на посадку следом за 754. Он подходит к четвертому развороту.
КП: 754, как у тебя? Шасси и щитки выпустил? Двигатель работает?
754: 32, работает, трясет сильно…
КП: 754, не вздумай только сектором газа шуровать. Шасси выпусти… шасси выпустил?
754: Шасси выпустил… Щитки полностью… Воздух есть. Я — 754.
Время: 14.37.
754: Остановился двигатель. Я — 754.
КП: 754, как расчет на посадку?
754: С подтягиванием — будет нормально…
КП: Подтянуть! Под… Под…
754: НЕ НА ЧЕМ! НЕ НА ЧЕМ!
КП: Убрать шасси… убрать шасси… Подтянуть, подтя…
754: ОЙ… МА-МА…
Прослушав запись в первый раз, потрясенный, я долго сидел молча. Голоса, их интонация, отдельные фразы роились в голове. Перед глазами стояло лицо штурмана полка, всегда приветливого и жизнерадостного человека. Наконец, стал осмысливать и записывать услышанное. Так родилась эта запись — стенограмма, которую нужно было приложить к акту.
Здесь необходимо небольшое пояснение. Дело в том, что прежде чем садиться на аэродром, самолет строит «коробочку», то есть делает вокруг посадочной полосы расчет, облетая ее с четырьмя разворотами.
Штурман — отличный фронтовой летчик. Он сделал сотни вылетов, боевых вылетов над Баренцевом морем в годы войны — остался жив. Несколько лет назад, спасая МИГ с остановившимся двигателем, тоже остался жив. За этот подвиг тогда его наградили золотыми часами, которые он с гордостью показывал мне. А нынче? Не получилось, не дотянул. Но почему? Не хватило нескольких секунд? Да, была проволóчка с посадкой и, что греха таить, растерянность руководителя полетов, точнее его нечеткость в руководстве ситуацией. Именно об этом рассказала магнитофонная запись.
И еще. Если бы у него были убраны шасси, то самолет, попав в болото, не перевернулся бы… Ох уж это «бы»! Но история «бы» не признаёт. Шасси убрать — это несколько секунд. Их-то у штурмана и не было.
Спокойный голос штурмана. Четкие, уверенные сообщения о состоянии двигателя и условий полета вокруг аэродрома… И, временами срывающийся на крик, голос руководителя полетов, полковника — фронтового друга штурмана.
Прослушал пленку, и до меня дошел смысл фразы полковника: «…теперь мне крышка, уволят». Даже мне, непрофессионалу в летном деле, было ясно, что руководитель полетов в этой ситуации оказался не на высоте.