Расследование показало следующее. Реактивный двигатель вышел из строя, остановился в воздухе — это было основное зло в эксплуатации МИГов. Фабричный брак в лопатке турбины. Уже при работе в разведке мне приходилось ставить источникам задание на технологию изготовления надежных лопаток для турбин реактивного двигателя. Причем такие задания были и через пять, и через десять, и даже двадцать лет.
Когда лопатка турбины отрывалась, то она попадала между вращающимися частями двигателя, начиная разрушать его. Так случилось и в этот очередной трагический раз. Двигатель встал — до посадочной полосы не хватило 2–3 секунд.
Хоронили штурмана тяжело. Поселок притих. Короткий путь от Дома офицеров, приземистого одноэтажного здания еще времен войны, до кладбища погибших летчиков прошло все население поселка — скорбная традиция, заложенная еще до войны, продолженная в годы войны и теперь, в послевоенное время.
Красивый и мужественный человек, классный летчик, до последней секунды не потерявший самообладания, уходил от близких и товарищей навсегда. Уходил в землю, которая была столь желанной в его последнем полете и столь опасной при встрече с ней.
Последний путь: рвущие душу звуки оркестра, приспущенное знамя с боевыми орденами на его полотнище, прощание родных и друзей, залп из винтовок, горсть земли от каждого из присутствующих. И вот — всё. Глухой рокот комьев о крышку гроба, темные пятна на алой обивке его… Скупые слезы у мужчин и рыдания женщин как бы говорили: сегодня мы хороним твоего, а завтра…
Это «дело» — контрразведки
Пришла осень с дождями и ветрами, а главное — с мокрым снегом. Север готовился к зиме. На стоянке самолетов один из моих помощников коротко бросил мне при мгновенной встрече: «Нужно увидеться…» Место встречи было оговорено заранее, и в тот же вечер, пользуясь ранними ночами, мы переговорили о важном моменте в обстановке с безопасностью в авиадивизии.
— Максим Алексеевич, — начал помощник, — тут один механик выделяется… Обратил внимание, как вы инструктировали.
— Кто и в чем выделяется?
— Да с третьей эскадрильи… — И помощник подробно описал механика, которого с этого дня я стал называть «Летун».
Механик стал изучать летные инструкции. Не то что изучать, но брать в секретной части. Криминального в этом ничего не было, но сработал принцип: механик выделился из среды других своих коллег. Зачем ему знания об особенностях управления самолетом в воздухе? Этим мы и занялись с моим помощником.
Было установлено, что Летун дружит с техником-оружейником. На встрече со мной помощник говорил, что оружейник не имеет доступа к секретной инструкции-наставлению по полетам, но якобы окончил аэроклуб и когда-то летал на самолете самостоятельно. Хотел стать летчиком, но что-то помешало… Как опытный помощник, собравший более подробные сведения об объекте нашего интереса, он продолжал: оружейник озлоблен на весь мир за судьбу вне элиты летчиков. «Я слышал, как он говорил механику о своей страсти летать и что судьба несправедлива к нему — он вне авиации».