Еще один рывок, и чемодан должен сдвинуться с места. Левой рукой Эвелин ухватилась за боковину шкафа. После неудачного падения (года два назад, кажется?) сломанное запястье так и не обрело былой подвижности. Правой рукой она снова попыталась подтащить к себе чемодан – и вдруг… Эвелин приставила к шкафу стул со спинкой из перекладин, взобралась на него и теперь, приподнявшись на носки, чтобы дотянуться до чемодана, внезапно оступилась, зашаталась и, потеряв равновесие, упала. Головой она ударилась о край рамы кровати из красного дерева, бедром – о твердый пол, застеленный истончавшим от времени турецким ковром, который почти не смягчил падения.
* * *
Когда она наконец очнулась, в комнате было темно и очень холодно. Черный дрозд, обычно певший перед наступлением сумерек, давно умолк; в окно она увидела взошедшую луну. А ведь когда она пришла в эту комнату, подтащила к шкафу стул и встала на него перед зеркальной дверью, только-только миновал полдень.
Возможно, я умру прямо здесь, подумала Эвелин. И пройдет несколько недель, прежде чем меня обнаружат, пока Пэт не додумается позвонить или приехать. Она никогда не уделяла мне особого внимания, ведь она так занята, у нее такой требовательный муж. А у моих соседей и мысли не возникнет меня проведать, пока продавцы в сельской лавке не спохватятся, почему я не пришла за газетой и молоком.
Какой печальный конец! Я отчалю в мир иной незаметно, не услышав слов любви и прощения. Умру в этой комнате. Некогда она принадлежала Чарльзу. Я ужасно скучала по нему, когда его отправили в школу. Тайком приходила сюда, трогала его биту, размахивала его теннисной ракеткой, зарывалась носом в его нестиранную спортивную одежду, вдыхая запахи его пота и масла для волос. Но, вернувшись, он больше не захотел играть со мной, закрыл дверь перед своей маленькой сестренкой.
Эвелин попыталась приподняться, но голова была тяжелая, бедро пронизывала боль.
На этот раз я влипла по-настоящему. Это тебе не трещина на запястье, идиотка! А все из-за твоей безалаберности. Те чемоданы давным-давно следовало разобрать. А теперь что делать?
Коченея от холода, Эвелин лежала на жестком полу. Ее мучила жажда, бедро разрывала пульсирующая боль. А потом вдруг ею овладела решимость. Она вообразила, что слышит голос Хью, голос своего любимого мужа. Он обращался к ней, и ему вторил кто-то еще. Чарльз? Они оба кричали, чтобы она не сдавалась, чтобы нашла способ позвать на помощь. Да, мы погибли, говорили они, но погибли, сражаясь до конца. Мы бы не стали, свалившись со стула, просто лежать и ждать, когда испустим последний вздох.