– Надо же, никогда этого не знала. Тетя, ты полна сюрпризов, – наклонившись, Пэт чмокнула Эвелин в щеку, и та уловила слабый запах пота и чего-то жареного, что племянница ела на завтрак. – Позже я тебе позвоню, насчет доверенности.
И ушла, толкнув створки двери, которые распахнулись в вестибюль.
22 марта 2016 г.
Последнее прощание
Они приехали в Кингсли. За время ее отсутствия дом внешне не изменился. Из-под первых гроздьев глицинии выглядывали освинцованные окна. Пэт обошла машину и открыла дверцу со стороны пассажирского кресла, потом достала из багажника ходунки и поставила их перед Эвелин. Глянув на хитроумную металлическую конструкцию с маленькими резиновыми колесиками, она удрученно воскликнула:
– Вот черт! По гравию ведь не покатит, да? Пойду-ка принесу из дома две трости.
Пэт поспешила в дом, а Эвелин сидела в машине, вдыхая ароматы первоцвета и свежескошенной травы, ощущая на лице и руках тепло весеннего солнца. К машине бегом вернулась Пэт. Она принесла две трости.
– Эти должны подойти, – нагнувшись, племянница помогла Эвелин спустить ноги на землю и встать в полный рост. – Сумеешь дойти?
– Спасибо, дорогая. Сумею, если потихоньку, – сумею, если не будешь суетиться и подгонять меня.
Маленькими, но твердыми шажками Эвелин направилась к дому. Время от времени она смотрела по сторонам, отмечая, что на деревьях набухли тугие зеленые почки, колокольчики расцвели, а нарциссы увядают.
– Увядшие головки нарциссов я всегда срезаю, – тростью в правой руке Эвелин показала на засохшие цветы, которые были золотистыми еще несколько недель назад. – Благодаря этому луковицы крепнут и в следующем году снова дают цвет.
– Ну уж нет, этого я точно делать не стану, как и все остальное, – проворчала Пэт. – И садовника я тоже не намерена нанимать ради того, чтобы он занимался цветами. Тут дай бог управиться со стрижкой газонов и подрезкой ветвей, чтобы поместье выглядело более-менее респектабельно. А то, если не будем хоть немного следить за порядком, люди подумают бог весть что.
Она вертелась перед тетей, наблюдая, как та медленно идет по каменной дорожке к массивной дубовой входной двери:
– Держи. Теперь уже можно и с ходунками. Смотри о коврик не споткнись, и про порожек при входе не забудь.
– Не забуду, – отвечала Эвелин. – В Кингсли я знаю каждый пятачок.
И только она переступила порог и вошла в холл, ее приветствовал до боли знакомый запах родного дома, которым она дышала более девяноста лет. Неискоренимый вездесущий запах древесного дыма от бессчетного множества поленьев, сгоревших в каминах старинного особняка за долгие годы. Этот запах копился веками, въедаясь в балки, штукатурку, ковры и шторы в каждой комнате. Вдыхая его полной грудью, Эвелин чувствовала, что она, наконец-то, дома.