– Можно и так сказать, – наконец-то лицо его сморщилось в некое подобие нормальной улыбки. Он допил кофе и встал: – Что ж, миссис Тейлор-Кларк, было очень приятно. Теперь, когда я на пенсии, мне нечасто случается встречать бывших коллег.
Она пожала ему руку, отметив, что край манжеты на его рубашке махрится. Несущественный, но верный признак обнищания, несмотря на элегантный костюм и накрахмаленный отглаженный носовой платок, торчавший из нагрудного кармана.
– Я тоже очень рада, – ответила она. – Но, может быть, скоро мы снова встретимся здесь. Например, в следующий раз мы могли бы пообедать вместе перед концертом?
– С удовольствием, – он похлопал себя по карману пальто и затем достал из пиджака визитку. – Со мной можно связаться вот по этому телефону. Я планирую быть здесь семнадцатого, хочу послушать Баха.
– Я тоже постараюсь прийти, – пообещала Эвелин.
Робинсон по-военному развернулся на каблуках и почти отсалютовал ей.
После его ухода она выждала пару минут, затем надела плащ, меняя внешность, и последовала за ним. Она с удовольствием еще час послушала бы музыку, но это куда важнее. Он шел быстро, но она не отставала, останавливаясь на перекрестках, задерживаясь на переходах, наблюдая за его отражением в витринах и окнах, прячась в толпе. Эвелин умела следить незаметно – недаром в разведшколе она слыла лучшей в этой дисциплине.
Он явно не заподозрил, что за ним хвост. Ни разу не зашел в магазин, не нырнул в метро, не заглянул в книжную лавку, не обернулся через плечо и ничем иным не выдал, что заметил слежку. Наконец он дошел до многоквартирного дома, который фасадом выходил на сквер, и исчез в дверях. Эвелин глянула на визитку, что он ей дал. Адрес совпал. По-видимому, он действительно проживал здесь. Успокоенная, она позволила себе роскошь взять такси до вокзала Ватерлоо. Если ей не удастся выманить его из Лондона, по крайней мере она теперь знает, где он обитает.
21 марта 1985 г.
Не торопись, не спеши, никуда он не денется
После встречи со Стивеном Робинсоном Эвелин просмотрела программу предстоящих концертов в Сент-Джонсе – хотела убедиться, что сможет выбраться в церковь, когда там будут исполнять произведения Баха, которые он планировал послушать. До этого концерта оставался еще целый месяц – масса времени на подготовку.
С тех пор как Эвелин наконец-то унаследовала Кингсли-Манор, она с удовольствием занималась домом и садом. А пять лет назад выйдя на пенсию (Эвелин всем всегда говорила, что выполняла скучную работу в одном из отделов Министерства по делам госслужбы), она полностью посвятила себя благоустройству поместья. Мама любила помпезные чопорные растения, как в общественных парках, но вместо них теперь на клумбах благоухали пышные пирамидальные головки дельфиниума и распустившиеся пионы. Тусклые парчовые портьеры в библиотеке и столовой сменили нарядные шторы из яркого бархата и тканей с радужным цветочным узором. И когда ее друзья из садоводческого общества, Ассоциации консерваторов или Женского института