Я посмотрел на фисташковые стены – я сам их покрасил, сообщил хозяин. Он с гордостью рассказал, что, добиваясь именно такого оттенка и никакого другого, вынужден был заказать краску в некой лондонской фирме. Я оглядел люстру, висевшую над столом на уровне моей головы. Старую лепнину на потолке. Тяжелые шторы. Потрепанный диван в нише, далеко от единственного окна.
Я подумал: вот я и снова студент.
Улыбнулся.
Поставил сумки в угол, наскоро смахнул с мебели пыль, сделал гораздо быстрее, чем в былые времена, положенные звонки в разные службы – газ, электричество, интернет.
Пошел в магазин – кофе, паста, оливковое масло, вино.
Вернулся. Снова оглядел неподвижные стены, неподвижные шторы, неподвижные люстру и стол. Физически ощутил глыбу тишины в этих стенах. Послушал, как скрипит под ногами паркет. Положил покупки возле раковины. Я пришел в восторг от этого жеста – положить покупки на столешницу в новой кухне. Услышал, как бутылка оливкового масла в пакете тихонько звякнула об дерево. Я узнал этот знакомый звук – стук сумки с продуктами о рабочую поверхность на кухне. На моей кухне.
Подумал: здесь мне будет хорошо.
Я порылся в выдвижном ящике, отыскал нож. Почистил несколько зубчиков чеснока, мелко нарезал, бросил на сковородку. Пошел запах. Я сварил пасту, слил воду, вывалил пасту на сковородку, где томился в масле чеснок. Посмотрел, как извиваются длинные косички. Подождал, пока они поджарятся, пропитаются маслом и чесночным соком, станут хрустящими, как соломка.
Пододвинул стол к окну. Сел. Все съел. Выскреб со дна сковородки жареный чеснок до последней дольки. Поставил варить кофе.
Потом, не откладывая, сел работать.
Я просидел за компьютером до вечера, внимательный, напряженный, счастливый.
Я подумал: здесь время будет наполненным. Здесь каждая неделя будет как месяц.
Около шести вечера мне позвонил Жюльен, мой кузен, которому я заранее сообщил, что должен приехать сегодня. Он пригласил меня к себе на вечеринку.
Я подумал: нет.
Не прямо так сразу.
Я сказал: да.
И снова вернулся к работе.
* * *
Около девяти часов я принял душ и взял на кухне купленную днем бутылку вина.
Когда я вышел, оказалось, что сентябрьская ночь уже почти наступила, улицы были пустынны, открыты только редкие рестораны. Ветер усилился, похолодало. Я посмотрел на магазины с опущенными железными шторами, на дома с освещенными кое-где окнами, на сине-зеленые блики телевизора на потолке второго этажа. В одном из нижних окон заметил семью за ужином.
Я подошел к дому, освещенному снизу доверху. Увидел в окнах фигуры людей, стоявших на кухне и в гостиной, услышал музыку, включенную на полную громкость. Жюльен вышел открыть мне дверь.