Берусь утверждать с полной уверенностью: автостопщик ни от чего не убегал. Когда он был здесь, то он был здесь весь, целиком. В прекрасном настроении. Веселый. Он знал, какое ему выпало счастье. Я часто видел, как он обнимает Мари, ищет глазами ее одобрения, старается ее рассмешить. Автостопщик был влюблен, это несомненно. Он не из тех мужчин, которые задыхаются, тонут, жаждут собраться с духом и сорваться наконец с крючка, но слишком долго откладывают из робости, якобы из верности, а на самом деле из малодушия. Что может быть более жалкого и пошлого, чем муж, грызущий свои цепи!
Похоже, автостопщику было просто необходимо, чтобы его путь постоянно приходил в соприкосновение с путями других. Как будто его аппетиты, его любопытство, его ненасытность не позволяли ему отказаться от максимально возможного количества встреч, словно это было для него вопросом выживания. Быть может, он отчетливее других сознавал, какое множество людей брошено одновременно с ним в безумный водоворот существования. Быть может, острее ощущал присутствие вокруг себя всех тех, кто подобно ему самому живет, любит, умирает.
Я мало видел людей, для которых другие никогда не были обузой, докукой, утомительной обязанностью. А напротив, всегда воспринимались как удача. Как праздник. Шанс получить дополнительную порцию жизни. Автостопщик был именно таков. Как будто в его голове постоянно пульсировала мысль, что каждый человек, оказавшийся на его пути, возможно, больше ему не встретится. И если он хочет узнать его, то только сейчас или никогда.
Он возвращался через пару недель. Был счастлив снова видеть нас. Счастлив снова очутиться в уютном доме, насладиться покоем. Путник, вернувшийся издалека. Шахтер, поднявшийся из-под земли. Вечный труженик, падающий на кровать после нескольких недель тайной схватки с мирозданием. Я находил его более зрелым. Более сильным. Еще более сильным. Настолько, что все теперь казалось ему пустяком. Он брал на руки Агустина и подбрасывал к потолку как перышко. Мальчик смеялся. Смеялся, чувствуя в руках отца эту сверхчеловеческую силу. Я смотрел на ребенка под потолком и на руки автостопщика, налитые такой энергией, что никакая усталость его не брала.
Мне было интересно, какие препятствия он преодолел в дороге, чтобы стать таким. Он был как исходящий соком апельсин в слишком толстой кожуре. Я чувствовал, что внутри он полон. Полон людей, образов. Многолик. Неприступен.