Нужно было время, чтобы он раскрылся.
Когда он начинал говорить, то говорил тихо. Очень тихо. Как будто этого вновь обретенного домашнего покоя ему мучительно не хватало в пути. И он не хотел его терять больше никогда.
Он играл в саду с Агустином, а мы с Мари смотрели на этого людоеда. На эту мощь. На человека, который хотел всё. У которого было всё.
Вероятно, они с Мари пытались поговорить.
Вероятно, спорили.
Представляю, как автостопщик делает ей такое предложение: почему бы тебе тоже не заняться автостопом?
Так и вижу, как этот сумасшедший старается убедить ее: давай ездить по очереди.
Давай ездить по очереди, я побуду с Агустином.
Наверняка искренне уверенный, что придумал хорошее решение.
Давай по очереди, чтоб ты тоже могла покататься.
Она смотрела на него большими грустными глазами.
На мужа, ломающего их жизнь.
На разрушителя их счастья.
Возможно, ограничиваясь в ответ словами: я люблю тебя.
Я люблю тебя, почему бы тебе просто не остаться здесь, с нами?
Почему ты никак не можешь усидеть десять дней подряд на одном месте?
Однажды утром его водителем стал я. Он замешкался, неизвестно что делал дома, ленился, не так торопился в дорогу, как обычно. Он позвонил ко мне в дверь после полудня, с тощей сумкой на плече. Надвигалась зима. Темнело рано. Спросил, не могу ли я его подбросить. Подкинуть до трассы. Я сказал, что сделаю лучше – довезу его до Лансона.
Он стал отказываться.
Это же час езды.
Минут сорок, сказал я, пожав плечами.
Он улыбнулся.
Если у тебя есть время, я не против.
Мы дошли до моей машины. Он сел рядом со мной. Мы выехали из города. Свернули на четырехполосное шоссе. Замелькал пейзаж за окном. Голые поля. Природа, погруженная в зиму. Я прибавил скорость, обогнал грузовик, потом второй. Подумал то же, что наверняка и он: что я впервые оказался водителем, который взял его автостопом.
В двадцать лет мы часто вместе останавливались в Лансоне, нас высаживали в этой гигантской зоне отдыха, откуда мы минуты через две самое большее уезжали дальше в Париж, где учились. Как будто нет ничего проще. Как будто, выехав из Лансона, проглотить восемьсот километров за день легче легкого, детские игрушки.
Лансон – лучший трамплин, о каком только можно мечтать. Место встречи автомобилистов всех мастей. Настоящая пусковая установка, настолько мощная, что уехать оттуда в любую точку – не велика заслуга.
Куда двинешь? – спросил я.
Думаю, в сторону Нормандии.
Куда-то конкретно?
Мне рассказывали про бокажи Орна. Говорят, там красиво. Потом ненадолго к морю. Я никогда не был в Трувиле.
Трувиль, повторил я. Маргерит Дюрас. Пруст. Отель “Рош Нуар”.