. Открыл правую переднюю дверь, сел, держа сумку на коленях, нащупал ремень и набросил на плечо.
Я медленно проехал мимо еще стоявшего “поло”. Сквозь поднятое стекло увидел, как автостопщик улыбнулся мне счастливой улыбкой и беззвучно произнес: Париж. Я поднял большой палец в знак восхищения, дружески помахал хозяйке автомобиля. Заметил тяжелые золотые серьги у нее в ушах, лицо с подтяжками, высокий розовый воротник. Я бы на такую гроша ломаного не поставил.
“Поло” исчез из зеркала заднего вида. Вся зона отдыха растаяла. Я посмотрел на пустое сиденье рядом. Увидел под ним забытую автостопщиком папку. Продолжая рулить, наклонился и взял ее. Открыл. Внутри были таблички. БУРЖ. КЛЕРМОН. ЛИЛЛЬ. ВЬЕН. ЛЕ-МАН. ОСТРОВ РЕ. БАЙОННА. КАРЕ. БЕЗАНСОН.
Я подумал о своем тексте, об этой чертовой “Тоске пароходов”. О холстах, стоявших у меня на третьем этаже безликого дома в маленьком городе Н. Об этих долбаных холстах, над которыми корпел уже не первый месяц.
Я включил радио, настроил на “Франс-Кюльтюр”, потом переключил на “Франс-Интер”, потом на 3DFM.
Выключил.
Мне стало одиноко.
Люди делятся на две категории: те, что уезжают, и те, что остаются.
Приехав в Н., я припарковался у маленькой площади. Увидел, что дверная решетка открыта, понял, что Мари дома. Я постучал. Она вышла открыть. Я рассказал ей про старушенцию в розовом свитере, как автостопщик кивнул ей и сел в маленький “поло”.
Он не сказал, когда вернется? – спросила она.
Я покачал головой.
Мне через три дня надо быть в Париже. Естественно, ему плевать. После него хоть потоп. Через три дня я должна ехать, это назначено полгода назад. И как быть?
Я могу остаться с Агустином, если хочешь.
Она раздраженно отмахнулась.
Посмотрим. Спасибо.
В ней появилась какая-то резкость. Ее взгляд избегал меня.
Сделаю тебе кофе. Мне некогда пить с тобой, извини, зашиваюсь.
Не дожидаясь ответа, она налила мне горячий кофе в чашку, поставила дымящуюся чашку на стол, ушла наверх.
Посиди, если хочешь. Мне это не мешает.
Я пил маленькими глотками свой кофе, глядя в окно на сад. И удивлялся, что розовые кусты продолжают цвести все теми же белыми розами так долго. Сполоснул чашку. Поставил ее у раковины. Ушел, закрыв за собой дверь.
На улице было холодно.
Я посмотрел на свой телефон, нашел номер Жанны, нажал, сразу прервал вызов до того, как ее телефон мог зазвонить. Пошел пешком вдоль реки, постоял немного, глядя на чаек, залетевших в город в пятидесяти километрах от моря. Снова поискал номер Жанны. Пошли гудки. Один, второй. Десять. Она не ответила.
Здравствуйте, ваш звонок перенаправлен на голосовую почту Жанны.