Мистер Забота затравленно огляделся, заметил проблеск понимания на лицах полисменов — и с громким всхлипом выхватил из-под одежды длинный нож.
К моему собственному изумлению, я сделал было шажок в его сторону, но офицер Харт избавил всех нас от необходимости ловить злодея: облапил его по-медвежьи и перехватил запястье руки, что держала нож.
Я прошмыгнул мимо этой парочки (хорошо помню, что постарался не наступить на перчатку) и успел вовремя подхватить Марсию, которая побледнела, зажмурилась и обмякла в обмороке.
Послышался лязг упавшего ножа. Я обнял Марсию, и она сразу пришла в себя; вдвоем мы наблюдали, как мистер Энгус словно скукоживается в медвежьей хватке офицера Харта, как его лицо сереет под цвет перчатке.
Вот и все. В квартире Энгуса Копы нашли вторую перчатку и длинный серебристый парик в запертом ящике. Марсия продолжала бояться (или притворялась, что боится) достаточно долго, для того чтобы наше знакомство переросло в прочные отношения.
Офицер (ныне детектив) Харт сообщил нам, что мистера Энгуса поместили в лечебницу для душевнобольных преступников; он ведет себя образцово, сделался крайне набожным и никогда не улыбается. А перчатку сам Харт поместил в нечто вроде музея при полицейском участке, откуда ей ни за что не выбраться по собственной воле (если она вообще на это способна).
Вот что любопытно, кстати. Перчатки эти принадлежали отцу мистера Энгуса, давно покойному, который был судьей.