На следующий день фотография матраса и импровизированного столика появилась в бульварной газете рядом со снимками пятен крови на тротуаре 14-й улицы.
– С этого дня журналистам сюда вход закрыт, – сказала Консу. – У этих людей нет ничего святого.
– Кто его убил?
– Ах, если бы я знала. Не знаю я, не знаю, кто его убил, он был очень хорошим человеком. Клянусь, одним из лучших, которых я только встречала. Хотя и сделал что-то плохое.
– Что – плохое?
– Этого я не знаю, – ответила Консу. – Но что-то же сделал.
– Что-то же сделал, – повторил я.
– Теперь уж какая разница, – сказала Консу. – Мы ведь не воскресим его, даже если узнаем.
– Нет, конечно. А где он похоронен?
– Зачем вам?
– Ну… Навестить его. Отнести цветы на могилу. Были похороны?
– Скромные. Я все устроила, конечно. Ближе меня родственников у Рикардо не нашлось.
– Конечно, – сказал я. – Его жена ведь только что погибла.
– Так вы знаете, – сказала Консу. – Вон оно как.
– Она собиралась приехать к нему на Рождество. И он сделал дурацкую фотографию, чтобы подарить ей.
– Дурацкую? Почему дурацкую? Она показалась мне милой.
– Это было глупое фото.
– С голубями, – сказала Консу.
– Да, – сказал я. – С голубями.
И добавил:
– Все это определенно связано с ней.
– Что связано?
– Та запись. Я всегда знал, что она как-то с ней связана – с женой. Это надиктованное письмо или, может, стихи, которые ей нравились.
Консу впервые улыбнулась:
– Так вот вы о чем думали?
– Ну да. Что-то в этом роде.
А потом, не знаю зачем, я соврал или, по меньшей мере, преувеличил:
– Я два с половиной года думал об этом. Странно, что умерший человек занимает столько места в моей жизни, хотя мы с ней даже не встречались. Два с половиной года я думал о Елене де Лаверде. Или о Елене Фритц, или как там ее. Два с половиной года, – сказал я. И мне было приятно так говорить.
Не знаю уж, что Консу увидела во мне, но выражение ее лица и даже поза изменились.
– Скажите, – попросила она. – Только скажите мне правду. Он вам нравился?
– Как это?
– Вы любили его или нет?
– Да, – ответил я, – я очень его любил.
Конечно, это было неправдой. Жизнь не дала нам с Лаверде времени для настоящей привязанности, но в тот миг мною двигали не настроение или эмоции, а интуиция, которая иногда подсказывает, что некоторые события меняют нашу жизнь больше, чем принято считать. Я очень хорошо усвоил, что такие тонкости бесполезны в реальном мире, часто нам приходится жертвовать ими, говоря людям то, что они хотят услышать, и пренебрегая честностью (честность неэффективна, она ни к чему не ведет). Я посмотрел на Консу и увидел одинокую женщину, такую же, как я сам.