– Если б вы только знали, – ответила она, – сколько раз ей приходилось это объяснять.
– Элейн Фритц, – повторил я. – Казалось бы, она должна быть мне чужой, а нет. Странно. Ну, вы же знаете о черном ящике.
– Вы о кассете?
– Да. Если бы я знал, что окажусь здесь, Майя, я попытался бы получить кассету. Не думаю, что это было бы сложно.
– Не беспокойтесь, – сказала Майя. – Она у меня.
– Неужели?
– Конечно, а что удивительного? В этом самолете погибла моя мать. Вы меня опередили, Антонио. Я имею в виду, что нашла кассету и дом Рикардо позже вас. Вы были с ним до конца, вам было проще, а мне пришлось поискать, и я нашла, так что…
– Консу отдала вам кассету.
– Да, она отдала ее мне. Когда я впервые слушала запись, я была потрясена. Только через несколько дней нашла в себе силы и смелость сделать это снова, другая бы убрала кассету подальше, чтобы никогда больше ее не слышать. А я ставила снова и снова. Раз двадцать или тридцать, наверное. Сначала мне казалось, что я делаю это, надеясь там что-то найти. Только потом поняла, что как раз наоборот: потому что знаю, что ничего не найду. Папа слышал запись только один раз, верно?
– Насколько я знаю.
– Не представляю, что он чувствовал. – Майя помолчала. – Он обожал ее, обожал маму. Конечно, это бывает в счастливых парах, но он особенно. Может, потому что они расстались.
– Не понимаю.
– Ну, он исчез, а она осталась такой же, как прежде. В его памяти.
Она сняла очки, приложила пальцы к переносице: так всегда делают те, кто хочет сдержать слезы. Интересно, подумалось мне, как в нашем генетическом коде зашифрованы эти жесты, одинаковые почти в любой части мира, во всех культурах и расах, ну или почти во всех. А может, это и не так, но вездесущий кинематограф убедил нас в этом. Да, такое тоже возможно.
– Извините, – сказала Майя Фритц. – Никак не привыкну.
На бледном кончике ее носа появилось красное пятнышко, как при внезапной простуде.
– Майя, – спросил я, – могу я задать вопрос?
– Какой?
– Что там?
Мне не пришлось объяснять, что я имел в виду. Я не смотрел на плетеную коробку, никак не указывал на нее (как лошади, например: поджимая губы и покачивая головой). Майя Фритц посмотрела через стол и заговорила, устремив взгляд в пустоту.
– Как раз поэтому я и попросила вас приехать, – сказала она. – Не знаю, смогу ли я объяснить.
Она сделала паузу, взяла бокал с пивом, но пить не стала.
– Расскажите мне об отце. – Снова повисла пауза. – Простите, это я уже говорила. – Еще одна пауза. – Дело в том, что я не успела… Я была маленькой, когда он… Расскажите мне о его последних днях, вы ведь прожили их с ним, и сделайте это как можно подробнее.