Она рассказала им и о реке. В былые времена по ней ходили пассажирские пароходы из Миссисипи и даже Лондона, вот какой она была важной, писала Элейн. «Здесь есть корабли, которые попали сюда прямо из книги о Гекльберри Финне, я не преувеличиваю. Мой поезд прибыл в городок под названием Ла-Дорада, где я теперь буду находиться постоянно. Но все добровольцы Корпуса мира сначала должны пройти трехнедельную подготовку в каком-нибудь другом месте, под руководством более опытного добровольца.
Теоретически это место должно быть поблизости от пункта назначения, но это не всегда так. Опять же теоретически наставник должен быть более опытным, но это тоже не всегда. Мне повезло. Меня назначили в населенный пункт, который находится в нескольких километрах от реки, на склоне горы. Он называется Капаррапи: мне кажется, так специально придумали, чтобы я выглядела смешной, когда это произношу. Здесь жарко и влажно, но жить можно. Доброволец, который со мной занимается, ужасно симпатичный парень и знает уйму всего, в том числе и о том, о чем у меня нет ни малейшего представления. Его зовут Майк Барбьери, его исключили из Чикагского университета. Он один из тех, с кем очень легко: через две секунды ты уже чувствуешь, что знаешь его всю жизнь. Бывают такие люди – с харизмой. Им легче жить в других странах, я это поняла. Такие люди как будто ненасытно жадны до жизни и могут выжить где хочешь. Хотела бы я быть похожей на них».
Барбьери работал в колумбийском Корпусе мира уже два года, но до того провел еще два у крестьян в Мексике, и еще несколько месяцев прожил в бедных кварталах Манагуа. Он был высоким, жилистым, светловолосым, загорелым, нередко расхаживал без рубашки (всегда с деревянным распятием на груди), в шортах-бермудах и кожаных сандалиях. Он встретил Элейн с пивом в руке и тарелкой с маленькими арепами из кукурузной муки, каких она никогда не пробовала. Элейн раньше не встречала никого столь же разговорчивого и в то же время искреннего, и через несколько минут уже знала, что скоро ему исполнится двадцать семь, что его любимая группа – «Кьюбз», что он ненавидит агуардьенте, а кроме нее здесь ничего не найдешь, и ужасно боится – «ну нет, понарошку, я тебя умоляю» – скорпионов. Он посоветовал Элейн купить открытые туфли и каждый день тщательно проверять их, прежде чем надеть.
– Здесь много скорпионов? – спросила Элейн.
– Могут быть, Элейн, – ответил Барбьери с интонацией гадалки. – Могут быть.
В квартире было две комнаты и гостиная почти без мебели, она находилась на втором этаже дома, выкрашенного в небесно-голубой цвет. Этажом ниже располагался магазинчик с двумя алюминиевыми столиками и прилавком – бидоны с молоком, бисквиты, сигареты «Пьельроха» – а за ним мир волшебным образом вдруг становился домашним, там жила супружеская пара управляющих. Их фамилия была Вильамиль; обоим было не меньше шестидесяти. «Мои хозяева, – сказал Барбьери, представляя их Элейн. Заметив, что его собеседники не разобрали имя девушки, на хорошем испанском добавил: – Она гринго, как и я, ее зовут Елена».