Скалозуб отогнал прочь воспоминания о недолгом, но весьма интенсивном ученичестве у одного из величайших духовных деятелей нового времени.
»Нельзя индульгировать и отвлекаться! Даже подобному памятованию сейчас не место в моей голове.
Вдох! Выдох… Вдох! Выдох… Вдох…»
Зловоние, исходящее от начавшей подгнивать головы Фомлина, кою по приказу Вождя прибили к верхней створке колодок, довольно быстро притупило всякое желание есть. К несчастью, лёгкий успех в борьбе с позывами пустого желудка имел и обратную сторону. Тошнотворно-сладкий запах смерти и разложения заполнил собою не просто лёгкие, но само сознание медитирующего, выбравшего, себе на беду, объектом концентрации именно глубокое дыхание…
В открытом и чистом уме слишком поздно «почуявшего» опасность гнома один за другим вспыхивали образы столь живые и яркие, что преодоление голода тут же показалось наименьшей из возможных проблем. Скалозуб зажмурился посильней, будто это могло хоть как-то помочь избавиться от картин, жутким калейдоскопом проносившихся перед внутренним взором.
* * *
Лужа растёкшейся крови…
Расчленённое тело старосты. Вернее то, что от него осталось…
Отрубленные конечности, хаотично разбросанные подле туловища…
Безумец, размахивающий над головой отсечённой рукой…
Дорки, держащий на вытянутой руке голову мученика…
Каплей за каплей размеренно вытекающая из шеи красная жидкость…
— Вы слышали о такой казни, как четвертование, друзья мои? Нет?! Ну так, сейчас вы увидите ЭТО воочию!
— Пора умирать, Фомлин…
— Начнём казнь с ампутации левой руки…
— Скажи своему дружку «до свидания»! Давай-давай, открой глазки! Смотри же, сука! Смотри!!!
— За свободу! За справедливость!! За равенство!!!
— Равенство… равенство… равенство…
* * *
— Нет! Нет! Нет! НЕТ!!! — завопил пленник, обезумевший от переживаний и внутренней боли.
Отчаянная попытка погрузиться в спасительную пустоту медитации закончилась грандиозным провалом. Скалозуб судорожно вдыхал ртом гнилостный воздух, глаза несчастного гнома, в противоположность недавним жмуркам, казалось, готовы были вылезти из орбит:
— Нет… нет…
Вяло выцарапывающий палочкой на земле какую-то ерунду Григги вздрогнул, с опаской поглядывая на ни с того ни с сего взбесившегося гнома без бороды. Уж кто-кто, а зашуганный малой прекрасно знал, каким может быть обычно спокойный законнорожденный, если того довести до белого каления. Прочувствовал, так сказать, на собственной шкуре, да и на вкус ощутил в своё время.
Оторвавшийся от своего бессмысленного занятия паренёк выглядел не сильно лучше узника, вверенного ему под опеку. Красные распухшие глаза, впалые щёки, дёрганность и сутулость придавали юноше с едва-едва начавшими проклёвываться усиками вид двухсотлетнего старца. Удивительно, как долго нужно холить и лелеять в ребёнке хорошие качества, воспитывать в нём мужество, формировать твёрдость характера, и как мало времени требуется, чтобы унизить, подавить и сломать ещё не успевшего толком сформироваться подростка.