Боясь санитарии, Кирчим мыл руки по двадцать раз на день, неукоснительно требуя от подопечных следования собственному примеру и здравому смыслу. Хотя ворчание и бесконечные жалобы ответственных за снабжение лагеря водой горемык не прекращались ни на секунду, тщание капитана давало плоды. За пару недель от поноса слегло всего двое солдат, да и те, похоже, просто сдуру траванулись палёной грибной водкой. На Верхних воротах, где осадой руководил не столь щепетильный и опытный командир, получивший высокое звание, как догадывался Кирчим, чисто по блату, в лазарет отправлялось ежедневно по несколько стражей.
Наблюдение за процессом гниения не придавало духа ни ветеранам, ни зелёным разнеженным новобранцам. Участники злополучного побоища, что лежали ныне бесформенной кучей, преграждавшей проход, будто с укором следили пустыми глазницами за своими ещё живыми товарищами, напоминания тем о несмытом позоре. Кирчим прекрасно понимал и искренне сочувствовал бывалым воякам, вынужденным беспомощно смотреть на разложение плоти бывших друзей. Он бы с радостью отослал бойцов обратно в казармы залечивать душевные раны, но… Но наспех набранные на замену погибшим новички, в основной массе выходцы из слуг и обнищавших благородных семейств, не внушали капитану ну совершенно никакого доверия.
Выбирать, впрочем, не приходилось. Приказ за личной печатью и подписью Короля был однозначен. Любой ценой удерживать позиции до прихода подкрепления. Когда и откуда появится оное подкрепление в приказе, само собою, не уточнялось.
После провала со штурмом Нижних ворот уверенности в успехе мероприятия у Кирчима не было. Снова лезть на рожон никто из стражей уже не хотел, а сами бунтари не спешили переходить в активное наступление. Однако капитан не зря просиживал штаны и до своей должности дорос не случайно. Довольно быстро у искушённого в различных конфликтах воителя созрел в голове план, пожалуй, даже стратегия.
— Эгегей! Салют вам, засранцы! Как нынче настрой-настроеньице? — капитан остановился шагах в двадцати от Ворот, деловито уперев руки в бока.
В сопровождении всего одного гнома, с явной неохотой плетущегося за своим командиром, Кирчим казался ожившим героем древних сказаний, дерзко бросающим вызов судьбе. По крайней мере, сам он воображал себя в ту минуту именно таким образом.
— Моё самочувствие станет лучше, если ты заткнёшься и свалишь нахрен отсюда, урод! — дружелюбно ответили Кирчиму хрипловатым баритоном с другой стороны баррикад.
Что же, как и следовало ожидать, нищеброды оказались не в состоянии по достоинству оценить эпичность момента. Страж подмигнул стоящему поодаль помощнику.