Нет, мы не можем рассчитывать на своих. Сами мы тоже вряд ли к Велеру подберёмся, пока его день и нощно охраняет чёртова дюжина вооружённых до зубов церберов.
— Дюжина? Когда тот планирует серьёзную встречу или совещание их собирается вокруг него куда больше… — отметил наблюдательный Пастырь.
— Да уж, ничего не скажешь, вооружённые вилками и столовыми ножами последователи Безбородого против профессиональных убийц в полной броне! Отличнейший план. Хотя один раз нам с маникюрными ножницами уже повезло…
— Непохоже, чтобы Велер испытывал недостаток внимания женского пола, так что посылать твою невесту к нему тоже идейка сомнительная, — старик отрицательно покачал головой. — «Кусачую цареубийцу» нынче даже самые отмороженные мужи стараются обходить стороной.
— Поднять народ мы не можем, атаковать напрямую своими силами не способны. Пытаться договориться с другими недовольными законнорожденными — долго и нет никаких гарантий, что нас никто не предаст, дабы выслужиться пред новым владыкой…
Скалозуб сломал-таки зубец несчастной вилки, что беспрестанно вертел в руках, уйдя глубоко в свои мысли. Сломанный, но в целом всё ещё пригодный столовый прибор вызвал довольно странную ассоциативную связь:
— Стражи! Кирчин, или как его там… Их капитан, — пояснил он не совсем понявшему его рассуждения Пастырю. — Григги сказал, что их морят голодом в темницах дворца. Видимо, Велер не решился публично казнить верных воинов, это могло бы отпугнуть часть наёмников, запахни вдруг жареным. Если капитан всё ещё жив…
— Если получится уговорить его сражаться за нас, если удастся освободить, если посчастливится вооружить… Многовато «если» для «решительных чётких шагов», — съехидничал всё ещё несколько обиженный приземлённым учеником пророк.
— Я поговорю с ним, — беспечно отбросил старческий скептицизм Скалозуб. — Если будет на то воля Праотца, — подмигнул он пророку, — у нас будет шанс на шанс, дабы получить шанс свергнуть очередного Предателя!
* * *
Он пребывал в одиночестве и тьме своей камеры, казалось, долгие годы.
Никто не мучил его, никто не допрашивал. Никто не давал ему есть. Лишь изредка поддатый тюремщик приносил попить протухшую вонючую воду, которой всегда не хватало, дабы утолить жажду оставленного медленно умирать воина.
В том, что его бросили именно умирать, Кирчим не сомневался от слова совсем. Велер давно испытывал к нему неприязнь, да и сам капитан не выносил вечных увиливаний и пакостей главного кладовщика. Получив возможность избавиться по-тихому от неугодного гнома, мятежник не преминул ею воспользоваться.