В окнах квартиры Олега горел свет.
— Твои не спят? — Петр Анатольевич чуть наклонил голову, чтобы видеть восьмой предпоследний этаж. — Ждут?
— Да уж, — поежился Олег, пожимая на прощание руку Плотникова.
— О малейших изменениях обстановки докладывай немедленно. Если со мной не сможешь связаться, через Григорьева, — сказал ему в спину привычным начальственным тоном Плотников.
Дверь распахнулась, уже когда лифт остановился на площадке восьмого этажа. Люська обладала острым слухом.
— Я на работе задержался, — от лифта сказал Олег, глядя на сердитую жену с опаской. — Чего ты не спишь?
— Почему у тебя был отключен телефон? — процедила она гневно, впрочем, еще сдерживаясь.
— Слушай, ты знаешь, где я работаю, — Ермилов запоздало вспомнил, что свой телефон оставил на службе в сейфе. У мобильника наверняка села батарея от настойчивости Людмилы. Лучшее нападение — это защита. — Я был на оперативном мероприятии!
— С возлияниями? — учуяла запах спиртного Людмила и так энергично кивнула головой, что заколотые на макушке рыжие волосы рассыпались по ее плечам. Ее бледное лицо, казалось, побелело еще сильнее. Она выглядела сейчас красивой и опасной. Короткова могла и запустить чем-нибудь, что она и сделала. В коридоре стояла детская красная пластиковая лопатка для снега, она и пришлась Ермилову между лопаток, когда он протиснулся мимо жены и зашел в квартиру.
В таких случаях он всегда молчал, что выводило Люську из себя еще больше. Но сегодня она обиженно удалилась в спальню и хлопнула дверью, выбив окончательно остатки сна из Олега.
— Ну и что я сделал? — он развел руками, обращаясь к стеллажу с книгами.
Не снимая куртку, прошел на кухню и вдруг обнаружил там Петьку. Тот грыз черствую горбушку хлеба, и сна у него ни в одном глазу.
— Спать неохота, — пожаловался сын, понимая, что у родителей вышла размолвка.
— Мне тоже, — Ермилов потрогал чайник и включил под ним конфорку, спросил рассеянно: — А ты чего тут? Шел бы спать.
— Так не хочу, — удивленно ответил Петька. Он подошел к окну и, облокотившись о подоконник между горшками с алоэ и геранью, с тоской поглядел во двор. Освещенная уличными фонарями, в центре двора белела пустынная хоккейная коробочка. — Вот ты столько времени обещаешь сходить с нами на каток, и все тебе некогда.
— А пошли сейчас! Тащи клюшки и коньки, — махнул рукой Олег, выключая конфорку.
Петька не стал задавать лишних вопросов. Собрался мгновенно, не воспринимая ночной поход на хоккей как безумие.
Они успели поиграть минут двадцать… Стукали клюшки о лед, летели в лицо ледяные крошки, шайба то и дело билась гулко о деревянные борта коробочки, Петька с гиканьем носился кругами, они оба наглотались холодного ночного воздуха.