Тяжелые…
Но держалась Альбита с истинно королевской невозмутимостью.
Альтрес подумал, что зря прислал ей служанок, женщина сделала все, чтобы отыграться в последнюю минуту. Хоть как…
Тяжелое платье из пурпурного бархата, расшитое золотом.
Косы, уложенные короной.
Не хватало только бриллиантов на шее и в ушах, и хоть сейчас на бал. Осанка, выражение лица, взгляд… Альбита осмотрелась по сторонам, и медленно направилась к эшафоту.
Палач ждал.
Ждал и Альтрес Лорт.
Ждали люди на площади.
Медленно и с достоинством, бывшая королева поднималась по ступеням эшафота в сопровождении своих стражей, как свиты. Палач показал на место у плахи, Альбита, не протестуя, встала туда, и глашатай открыл рот.
— По приказу ее величества Милии, регента при его величестве Эдвине…
Надо же объяснить народу, что казнится злокозненная самозванка? По которой эшафот давно плакал.
Альбита молча и презрительно слушала. Впрочем, Альтрес заблаговременно передал ей, что если ее бывшее величество заорет на эшафоте, ей просто заткнут рот.
Указ огласили.
Вперед выступил альдон Петерс.
— Ваше… гхм! Готова ли ты, дитя Альдоная, покаяться в своих грехах?
— Мне не в чем каяться! Я была королевой, я была предана и опозорена, я вернула себе принадлежащее мне по праву, — резко бросила Альбита. Слова гремели над площадью, словно раскаты грома, люди слушали. — Я отомстила и не жалею ни о чем.
И прежде, чем кто-то успел заткнуть ей рот, опустилась на колени перед плахой.
— Альдонай, прими мою душу!
Голова легла на отполированное дерево.
Палач покосился на Альтреса Лорта, и тот кивнул.
Блеснул топор.
Последний взгляд Альбиты был обращен именно в сторону королевского шута, и Альтрес не смог уклониться. Сколько же всего было в этом взгляде.
Сколько боли, сколько ненависти…
Ты выиграл!
Будь ты проклят!
Хотя в чем виноват лично Альтрес? Ему когда-то тоже не нравилась идея Гарда, но брат настаивал. Что оставалось делать верному палачу короля? Только исполнить его приказ.
Нравится, не нравится…
Кто его спрашивал?
Вот и сейчас…
Альтрес чувствовал себя омерзительно.
Тело Альбиты заливало кровью эшафот. На зеленом кровь — бурая, гадкая… и небо отражается в мертвых глазах королевы.
Да, королевы.
Он всего лишь исполнял приказ.
Он только отомстил за брата.
Почему же так гадко на душе? Так невероятно гнусно, словно там нагадили все бездомные кошаки Кардина?
Политика, будь она проклята. И — месть.
Альтрес знал, что сегодня выпьет. Только вот с кем… графа Иртон попросить, что ли? С нижестоящими как-то не подобает, с подчиненными, а тут посторонний человек, уедет скоро…