Дорога короля (Гончарова) - страница 78

— Я не знал, — Ричард покачал головой.

Олав вздохнул.

— Я знал, но не думал, что все настолько серьезно. И когда у вас началось… он был в бешенстве.

— Жаль, я его не убил раньше.

— Жаль, — согласился Олав. — Побудь с ней сейчас. А вечером приходи на пристань.

Ричард кивнул.

Олав ушел, и порадовался. Тихо, про себя.

Про сестру Ричард не спросил. И это радовало, потому что сказать ничего Олав не смог бы.

* * *

Вечером на пристани было людно.

Пришли все, кто был в этот день в гостях у Хардрингов.

Все вирмане стояли босиком. В знак прощания.

Такой обычай.

Босые ноги, распущенные волосы.

Ричард стоял во всем зеленом, но босой, в знак солидарности. Все с оружием, у женщин в руках факелы.

Олав руководил церемонией.

Мертвые тела вносили на корабль, укладывали рядами.

Никто не плакал. Не слышно было ни криков, ни стонов…. Ричард помнил, как показывали горе у него на родине. Как кидались вдовы на гроб, как рыдали, утирая слезы.

Здесь этого не было.

Если кто-то и плакал, то молча.

Стояли и молчали дети. Стояли, стиснув зубы, мужчины, которые остались в живых.

Тиру Ричард внес на корабль сам. Последний раз прижал ее к себе, последний раз коснулся губами светлых волос. Завернул ее в свой плащ, подумал минуту…

Потом снял с руки браслет с бриллиантами и надел на руку Тиры.

Пусть она уйдет в вечность его женой.

Что там будет после смерти, как… пусть их души встретятся. Хотя бы там.

Кто-то коснулся локтя Ричарда.

Труди.

— Вот, возьми.

В руку Ричарда лег тяжелый медальон. Кажется, серебряный.

— Я…

— Возьми — и уходи.

В руке женщины был факел. Светлые волосы распущены и развеваются ветром с моря.

— Прощай… сын.

Ричард несколько секунд смотрел непонимающе. Потом сообразил.

— Но… нет!

— Да. Это мое право, сынок. Прощай и помни — она тебя любила. Больше жизни.

Ричард медленно опустился на одно колено и коснулся губами руки Труди.

— Я буду помнить. Всегда.

Теплая материнская рука взъерошила его волосы.

— Прощай, сын.

* * *

Ричард спустился с корабля. И заметил на нем несколько людей. Посмотрел на Олава, стоящего рядом.

— Это… то, о чем я думаю?

— Это их право, — Олав смотрел понимающе. — Для вас это дико, да. Но если человек не может оставаться на этой земле? Если его здесь уже ничто не держит, а ТАМ его ждут?

Ричард медленно опустил голову. Он понимал.

Он слишком хорошо понимал.

Корабль уходил от берега, и все жарче разгорался на нем костер, политые маслом доски вспыхнули почти сразу, занялись дымным пламенем, и в этом пламени уходил и сам Ричард.

Молодой, веселый, тот шалопай, который пил и гулял некогда с Джерисоном.

Что-то выгорало в нем наглухо.