— Идем-ка, умоемся, — вместо ожидаемого вопроса выдала Джил. Она поняла. Если не все произошедшее, то суть уловила точно. — Давай-давай, поднимайся.
Саммерс потянула меня за руки, и я поддалась, соскальзывая на пол. Словно чувствуя, что я сейчас перекати-поле: то в одну сторону, то в другую под ветрами мыслей, Джиллиан обняла меня одной рукой за плечи и отконвоировала в ванную, до самой раковины.
Отражение в зеркале над ней было жутким. На лице ни одного не опухшего или не покрасневшего клочка кожи. Лихорадочно блестящие глаза, под, словно ужаленными пчелами, веками, трясущиеся губы…
Джиллиан открыла кран, и я наклонилась, с облегчением уходя из-под неверящего взгляда отражения. Все верно. Ни оно, ни, тем более, я, до сих пор не осознали происходящее.
Минут десять потратилось на попытки приведения себя в порядок. Не особо успешные, но хотя бы с носа течь перестало. Вернувшись в комнату, Джил достала из шкафа черную теплую пижаму с белыми кошачьими лапами, свой прошлый подарок мне на день рождения.
— Вот. Сейчас ты переоденешься в эту очаровательную пижаму, а я надену вот это, — она показала мне мои же тренировочные шорты и длинную футболку. — Потом мы залезем в кровать, под одеяло, и я буду следить, чтобы ты выпила всю кружку вон той ароматной жидкости, сготовленной, несомненно, кем-то из Чаек. Только они умеют так заваривать, чтобы не было ни пенки, ни сушеной растительности, плавающей на поверхности.
Уяснив план, я приступила к его выполнению, сосредоточившись на расстегивании пуговиц. Нелегкое дело, потому как уже через секунду все расплылось перед глазами, стоило только вспомнить, что это было работой Драгона — освобождать меня от одежды.
Больше всего он обожал стягивать с меня рубашку, обнажать спину и целовать каждый шрам, доказывая, что это не уродство, а показатели храбрости и выносливости. Его горячие губы скользили по выпуклой шершавой коже, запуская мурашки по всему телу, и бархатное мурчанье…
— Ну-ну, иди сюда, милая, — забормотала Джиллиан, крепко обнимая меня, когда, опустив руки, я просто позволила рыданиям снова сотрясать меня.
Джил помогла мне переодеться и устроила в кровати полулежа, подавая успокаивающий отвар. Сев напротив, по-турецки, она тихо убеждала меня в необходимости выпить содержимое кружки.
— Он ушел, — выдохнула я после третьего глотка, уронив слезинку в чай. — Оставил письмо. Джил я… Не понимаю… За что так больно? За что так подло? За что так…
— Выговорись, Ри, — подбодрила меня Джиллиан. — Я не знаю, будет ли тебе от этого легче, но не пытайся сдерживать слезы или рыдания. Лучше все сразу, чем по порциям и с интервалом. Поверь.