– Когда вы отъезжаете, господин офицер? Может быть, наши портные смогут успеть сделать сюрприз госпоже Наталье?
– Увы, господин Славинский, это невозможно. Мой поезд отходит сегодня вечером.
– Жаль, жаль. Как мужчина, я вас очень понимаю, господин офицер, но служба превыше всего. Может, ваша жена захочет посмотреть новые парижские фасоны? У меня есть новый журнал прямо из Парижа. – Портной ловким движением извлек из недр прилавка журнал и с поклоном подал офицеру: – Берите, и пусть ваша жена получит маленькую радость этой жизни.
Не оставляя офицеру выбора, Славинский моментально запаковал журнал в пакет и услужливо протянул его заказчику.
– Вы окончательно разорите меня, господин портной, – горестно вздохнул Покровский и, взяв сверток в руки, произнес: – Всего доброго.
– Всего доброго, господин офицер, всегда рады видеть вас снова.
Так и закончилась короткая встреча двух людей, один из которых получил банкноту с приклеенной к тыльной стороне медом запиской, а другой – пакет с деньгами за свою шпионскую деятельность.
В записке подполковник сообщал, что направлен под Проскуров, где в самое ближайшее время должно начаться наступление генерала Дроздовского на Тернополь с целью оказания помощи французам. Это сообщение очень взволновало Славинского, обычный способ передачи информации эстафетой здесь не подходил, и поэтому шпион был вынужден прибегнуть к самому экстренному способу передачи информации, заботливо приберегаемому им на крайний случай.
Через час после визита Покровского портной отправился к одному малоизвестному в Могилеве голубятнику, из голубятни которого вскоре вылетел почтовый голубь, взявший курс на Минск. Птица благополучно пролетела весь отрезок пути, и по прошествии часа уже другая птица несла на своей лапке кожаный кисетик в сторону Вильно.
Немцы начали обстрел Парижа еще с вечера 17 июля, едва только их пушки достигли черты старых фортов. Орудийная канонада длилась весь световой остаток дня и прекратилась поздним вечером, чтобы обязательно возобновиться следующим утром. Северо-восточные кварталы города уже во многих местах пылали в результате попадания термитных снарядов.
Клемансо угрюмо смотрел за реку из окон своей резиденции, где в темном небе отчетливо виднелись огненные сполохи пожаров. Столица едва-едва оправилась от огненной бури воздушных монстров, и вот она горит снова, теперь от артиллерийского огня.
Личный секретарь президента тихо вошел в зашторенный кабинет и, осторожно ступая, положил на стол Клемансо пачку вечерних газет. Прекрасно зная своего патрона, Жан-Клод с первого взгляда на сутулую спину, застывшую возле окна, точно определил его состояние и поспешил ретироваться.