К огромному разочарованию Черчилля, Господь не услышал его молитв, и русские вышли к планируемым рубежам в рекордно короткие сроки, и вместе с тем они оказались отнюдь не обескровленными и обессиленными, как того хотелось британскому премьеру.
Союзники по своему великодушию тянули время, но у Корнилова была прекрасная память на все то, что касалось интересов Родины, и потому 22 августа представитель России в штабе Фоша генерал-майор Рябцев известил союзников о намерениях Ставки завершить наступление русских войск и об их переходе к обороне. На все недоуменные вопросы генерал невинно отвечал, что русские и рады бы продолжить гнать германского супостата до самого Берлина и даже закончить проклятую войну в этом году, да вот всему этому мешает невесть откуда взявшийся какой-то польский вопрос.
Рябцев искреннее негодовал вместе со своими военными коллегами по поводу этой дипломатической глупости и нелепицы, не позволяющей славным защитникам страны получить в честь долгожданной победы вполне заслуженные новые награды, чины и почести и отправиться на мирный отдых. Генерал публично ставил сто к одному, что это происки треклятых дипломатов, сумевших втереться в доверие Верховного правителя и проводивших свои игры. Все было так, но, как военный, он не мог ослушаться приказа главковерха и извещал своих боевых товарищей о возможной угрозе нового немецкого наступления на Париж.
Конечно, это, скорее всего, будет только агонизирующий бросок истомленной войной Германии, и русские союзники всегда помогут своим камрадам одернуть германскую гидру. Да и какое может быть широкомасштабное наступление в условиях осени, одно самоубийство. Так говорил Рябцев, и чем искренне он вещал, тем сильнее вставали дыбом волосы на генеральских загривках в предчувствии скорой беды. Наученные различным каверзам жизни и сами неоднократно подкладывавшие гадости союзникам, они видели коварный подвох в любом слове и действии русского представителя.
Все это закончилось тем, что Фош немедленно явился к президенту и, кипя от возмущения, поинтересовался, где это находится страна Польша, из-за которой французский народ будет вынужден еще целый год класть на полях сражения своих солдат. Не думает ли господин президент о тех последствиях, что могут возникнуть у Франции в связи с сокращением численности ее народа.
Услышав подобные речи из уст военного, Клемансо закипел ничуть не меньше самого Фоша, произнеся слова, что военным пристало только воевать, а решать за них будет он, президент, и никто иной. В ответ генералиссимус встал во весь рост, позвякивая многочисленными орденами, и, гордо вскинув голову, с достоинством спросил, когда господин президент сможет принять его отставку.