Когда унтера увели, Слащев неторопливо подошел к карте, разостланной на столе, и сказал своему собеседнику:
– Значит, не любят братушки своего царя, ой не любят, если он их голодом морит.
– Да за что любить этого аспида, Яков Александрович, был бы еще свой да глупый, так ведь этого чужака из Берлина прислали на нашу голову, – с негодованием ответил Дмитриев. – И что в нем нашего, славянского? Ладно, Бог даст, выбросим обратно.
Дмитриев помолчал некоторое время, а затем продолжил:
– Все, что говорил Раков, полная правда. Немцев в дивизиях осталось очень мало, в основном только помощники командиров дивизий. Тырновский полк, находящийся в резерве, полностью свободен от немцев, и его офицеры готовы поддержать нас, как только будет прорван фронт. Такое же положение дел и в Бургаском и Козолуповском полках. Их командиры не хотят воевать и готовы повернуть свое оружие против Фердинанда, если будет наш успех на фронте.
– Да, если будет успех, – повторил Слащев, – и не просто успех, а развал фронта. В этой ситуации наш основной противник – австрийский корпус Франка. Если мы свяжем его ударами с фронта и выйдем в тыл, то его можно будет исключить из дальнейшего расклада. Македонская армия фельдмаршала Кевессгази и албанская генерала Пфлянцер-Балтина не успеют прийти им на помощь, если болгарские части сдержат свое слово.
– Поддержат, обязательно поддержат! – горячо заверил Слащева Дмитриев. – Мои люди недавно вернулись с той стороны. Все готово.
Собеседник кивнул головой, а затем осторожно спросил:
– А что будет потом, когда падет Фердинанд? Скорее всего, подобно нашему царю Николаю, он отречется в пользу своего молодого сына Бориса. Ты готов поменять одного немца на другого, который вряд ли забудет свержение с престола своего отца?
По задумчивому лицу Дмитриева было видно, что подобные мысли давно терзали его голову, но он не решался их высказать.
– Поддержит ли меня генерал Корнилов, если я предложу свою персону в верховные правители Болгарии?
– Думаю, обязательно поддержит, друже генерал.
– Так ты выясни это поточнее.
– Не волнуйся, обязательно уточню, сегодня же отправлю шифровку.
Узнав все, что ему было необходимо, Дмитриев склонился над картой и задумчиво произнес, озирая поля будущих сражений:
– Значит, нам с тобой, Яков Александрович, будет нужна только победа, и ничего другого.
Так долго задумываемое и вынашиваемое наступление началось 30 августа. В течение 24 часов артиллерия союзников, которая имела некоторое численное превосходство, обрабатывала передовой край вражеской обороны по всему периметру фронта, где предстояло наступление.