Яичница с ветчиной окончательно примирила его с действительностью, и он согласился на все Софины условия.
Если говорить серьезно, то Пауль немного нервничал, но, в принципе, держался хорошо. А на героическом Софином лице не осталось и следов вчерашнего отчаяния.
Запив горячую яичницу ледяным яблочным соком, мы вышли из-за стола, поблагодарили Софину сестру за завтрак и поехали в центр города. За рулем на этот раз была Софа. Она демонстративно заняла это место и в ответ на недоумение Пауля с кривой улыбкой произнесла:
— Будет у тебя своя машина, тогда и нарулишься.
Пауль ничего не ответил на это, только вздохнул и уселся на соседнее сиденье. Всю дорогу до гостиницы Софа торжествовала и бросала на своего возлюбленного презрительные взгляды.
Она высадила меня у гостиницы, но не отпустила до тех пор, пока я не продиктовала ей свой номер телефона.
Самое время было позвонить Кучеру, что я и сделала, как только переступила порог своего номера. Противный запах за ночь выветрился, а на тумбочке у кровати лежала симпатичная полосатая ракушка.
Кучер назначил мне встречу у музея через час, и в моем распоряжении было достаточно времени, чтобы переодеться и привести себя в нормальный вид. Эта голубоглазая блондинка в зеркале начинала выводить меня из себя!
Ефим Леонидович ждал меня на лавочке около музея. Короткие ножки он скрестил под лавкой, а руки сложил на животе. И ничто в нем не напоминало того пришибленного судьбой человека, с которым я говорила вчера вечером по телефону.
— Ну вот, теперь совсем другое дело, — улыбнулся он, рассматривая поочередно мое лицо, плечи и ноги. — Теперь вы отдаленно напоминаете одесситку.
— Что же такое во мне изменилось? — удивилась я.
— Цвет слоновой кости постепенно сменяется телесным, — рассмеялся он. — Южное солнце делает свое дело. Присаживайтесь.
И он слегка подвинулся на лавке, хотя и без этого слева от него поместилось бы не менее трех таких стройных созданий, как я.
— Задали вы мне задачу… — с довольным видом проворчал он. — Как будете расплачиваться?
— Как скажете.
— Что значит, «как скажете»? — развел он руками. — Утром деньги — вечером стулья. Я понимала, что он шутит, но почувствовала себя неловко. Он ждал ответа, но я не знала, какого.
— А вы чем предпочитаете, кутятами или литрами? — наконец нашлась я. Ответ пришелся ему по душе.
— Взял бы кутятами, но жилплощадь не позволяет, — довольно засопел он.
— Так, может… — я подыскивала слово, — сменим интерьер?
Я употребила то самое выражение, которое впервые услышала несколько дней назад от Курта Раушенбаха.