— Вперед, Багира, — приказала я себе и сделала шаг навстречу неизвестности.
Идти стало легче. Если раньше я наобум выбирала, куда мне свернуть и какой путь выбрать, то теперь роль нити Ариадны выполнял этот загадочный стук. Я выбирала тот проход, где стук был громче.
Я свернула раз шесть, прежде чем поняла, что окончательно запуталась в поворотах. А это означало, что найти путь назад будет непросто.
Но уже было поздно что-то менять, и я положилась на «авось».
Звук становился все громче. Он возникал с периодичностью в несколько минут. Серия ударов, повтор и долгая пауза…
Наконец, я поняла, что источник звука находится в нескольких метрах от меня. Я потушила фонарик, задержала дыхание и на цыпочках шаг за шагом стала приближаться к нему.
В темноте я нащупала очередной поворот и остановилась. Стук в последний раз был слышен минуты две назад, но теперь из темноты не доносилось ни звука. Я до предела напрягла слух, и мне показалось, что я слышу чье-то затрудненное дыхание. Сделав еще два шага вперед, я стала слышать его отчетливее.
Я присела на пол и вздрогнула от неожиданно громкого удара. Источник шума находился н метре от меня, я покрепче сжала в правой руке лопату и левой включила фонарик.
Прямо передо мной на земле лежал связанный Пауль Раушенбах и колотил ногой в стену.
Он щурился от света и крутил шеей.
— Господи! — вырвалось у меня. — Кто тебя так?
Пауль только застонал в ответ. У него не только были связаны руки и ноги, но во рту был кляп, перевязанный для надежности сверху какой-то тряпкой.
Первым делом я развязала эту тряпку и вытащила у него изо рта другую. Как только это произошло, Пауль стал безобразно гримасничать и строить рожи.
Не сразу я поняла, что таким образом он пытается восстановить кровообращение в языке и гортани.
Я достала из кармана нож и освободила ему руки, перерезав кожаный ремень. Пауль застонал от боли и стал осторожно растирать запястья. Затем я освободила и его ноги,
Пауль сразу поджал их под себя и попытался сесть. Выглядел он неважно. Если он находился здесь несколько часов, то я могла себе представить, что он пережил.
Я села напротив него и стала дожидаться, когда к нему вернется дар речи. Прежде чем заговорить, Пауль долго перхал и откашливался.
— Кто вы? — наконец спросил он еле слышно и снова закашлялся.
— Не узнаешь?
— Мы с вами не знакомы. Только теперь я вспомнила, что он впервые видит меня без парика и в этом костюме.
— Твой ангел-хранитель, — ответила я. — А в миру — Анна.
— Анна? — он всматривался в мое лицо и не мог в это поверить. Но голос мой он узнал сразу.