– Садитесь, где вам будет удобно, – произнес он, указывая на несколько стоящих перед письменным столом разномастных стульев и кресел. Роста она была небольшого – где-то пять футов пять дюймов[17], с чистой кожей, немного бледноватая. Большие голубые глаза. В легинсах и просторной рубахе вроде туники, темно-каштановые волосы стянуты в конский хвостик на затылке. Выглядит моложе своих восемнадцати – или, по крайней мере, в данный момент. Доктор Уимен уже видел и другие ее версии в соцсетях – броский макияж, коротенькие облегающие платья, высокие каблуки. К своим аккаунтам она явно относится с большим разбором – якобы «спонтанные» и «небрежные» фотки слишком уж безупречны, чтобы быть таковыми.
Выбрав просторное кресло, девушка уселась на него, поджав под себя ноги.
– Это нечто вроде обычного психотерапевтического сеанса? – спросила она.
– Более или менее, хотя мы в основном сосредоточимся на вашем диагнозе и попробуем обучить вас методам, которыми с ним можно управиться. Как прошла первая неделя?
– Как в тумане, – ответила Хлоя, поднося руку ко рту и прикусывая ноготь. – Я познакомилась с такой кучей народа, что едва помню, как кого зовут. Впрочем, на все нужные мне лекции я уже записалась.
– Подружились с кем-нибудь?
Девушка кивнула.
– С соседкой по комнате – она просто классная, – и еще с кое-какими ребятами из нашего коридора. Мы ходили танцевать. Вы ведь еще не отправляли какие-то опросники, насколько я понимаю?
– То, что вы имеете в виду, – это не опросники, а мониторинг с оценкой по стандартной шкале. Развернутый ответ не требуется – нам нужно просто знать, как вы себя чувствуете в какой-то конкретный момент.
Хлоя опять кивнула, шаря взглядом по толстым томам на стеллаже у него за спиной.
– А когда я познакомлюсь с остальными?
– Тут у нас не группа в детском саду! – пошутил Уимен.
Она показала на свои часы.
– Вы используете их вместе с университетской полицией[18] или как? Чтобы знать, где мы?
Леонарду пришлось тщательно сформулировать ответ.
– Ну конечно же нет. Хлоя, нет ничего незаконного в том, чтобы иметь подобный диагноз.
Та угрюмо пожала плечами.
– Люди ведут себя так, будто мы какие-то чудовища. Мой психолог в школе, мама…
– Никакое вы не чудовище.
– Тогда почему вы поставили мне более серьезный диагноз, чем тот, что ставили мне в школе? Это ведь хуже?
– Психопатия ничем не «хуже» диссоциального расстройства личности – это разные вещи, – но люди, к сожалению, частенько путают эти понятия. По-моему, вы, равно как и множество других людей, относитесь к той группе, которым вначале ошибочно поставили ДРЛ, в то время как это должна быть психопатия – а я не убежден, что она относится к «расстройству личности» в классическом понимании этого слова. К несчастью, термин «психопат» прочно связан в общественном сознании с преступностью, поскольку один из основоположников изучения этого вопроса – Роберт Хейр – начал свое исследование именно с преступников и в дальнейшем сосредоточился исключительно на них. Мне бы хотелось, чтобы мы пересмотрели этот термин с более конструктивной точки зрения.