— Убить тебя? — в ужасе переспросила Крошка. — О, Кэрол, откуда у тебя взялась эта ужасная мысль?
Выражение лица Кэрол постепенно начало меняться. Сначала она казалась убитой горем, как человек, над которым жестоко посмеялись, потом на смену горю пришла отвратительная злоба, а ярость парализовала все мускулы у нее на лице. Она подняла закованные руки и трясла цепью до тех пор, пока не стала задыхаться и чуть не упала в обморок от напряжения.
Крошка сочувственно сморщилась.
— Я же тебе уже говорила, что против цепей. Они нужны только для того, чтобы… ну знаешь, чтобы ты не бежала… а когда наступит время возвращаться, мы снимем их. Кэрол? Пожалуйста! О, Господи, мы не… да у нас и в мыслях не было убить тебя… Джим вообще пацифист, и ты знаешь это! Он ненавидит насилие. Послушай, я почти доктор. Я верю в клятву Гиппократа, и эта клятва для меня священна, как Божья молитва! Я не хочу сказать, что готова зайти так же далеко, как зашел Швейцер…[25] Иногда существуют веские причины для того, чтобы выпустить душу из тела, которое только портит ее, но…
— О, Крошка, заткнись! — безжалостно оборвала ее Кэрол, села на кровать и разрыдалась.
Крошке хотелось самой расплакаться, но она кое-как успокоила дрожащий громадный подбородок и произнесла обиженным голосом:
— У нас тебе ничто не угрожает, Кэрол. Господи, да с нами ты в такой же безопасности, как если бы находилась в монастыре. А я могу тебе многое рассказать о монастырях.
— Возможно, — ловя ртом воздух, кивнула Кэрол Уоттерсон, — тебе все равно, жива я или мертва. — Она прекратила рыдать так же внезапно, как и начала. Сейчас она казалась влажной и перегретой. Но как по расписанию, на смену слезам пришла икота. — Ик… ик… ик… а как на… на… насчет остальной твоей банды? Ик… Красавчик Дан или как там его зовут тоже ненавидит насилие?
— Туро? Туро, конечно же, не причинит тебе ни малейшего вреда. Он питает к тебе самые глубокие чувства…
Кэрол приложила к своим мокрым глазам салфетку.
— Да?
— Он влюбился в тебя по уши! Господи, как же ты могла не заметить этого?
Кэрол тихо жалобно ответила:
— Мне было плохо.
И внезапно расхохоталась. От смеха на глазах у нее появились свежие слезы. Крошка тоже захихикала, придерживая живот обеими руками, как Санта-Клаус из детских рождественских книжек.
— Это… интересные… ик… новости, — сообщила Кэрол, наконец поборов икоту. Она сделала несколько больших глотков воды. Уши у нее оставались алыми, но все остальное лицо приняло нормальный цвет. Крошка вытерла слезы на щеках, а потом вытерла руки об огромную, с полакра размером, серую юбку, которая была на ней. — А где Туро? — поинтересовалась Кэрол Уоттерсон. — Не видела его… ик!.. вот черт!., очень давно.