«Ты вдохновил меня записать песню о том, как мир станет лучше», – сказал Айвен отцу.
Сиделка Зигги Мэри Фэхи читала хит-парад журнала Billboard, который вручил ей Айвен.
«Вы должны гордиться сыном, – сказала она. – Он попал в Billboard».
«А что такое Billboard?» – спросил Зигги.
Мэри задумалась, как объяснить значение этого журнала для музыкальной индустрии, и наконец ответила: «Billboard для музыкальной индустрии – это то же самое, что Wall Street Journal для банковского дела». Это произвело должное впечатление. Зигги раскрыл сыну объятия.
«Мазл тов! – воскликнул он. – Айвен, сколько тебе заплатили? Я удвою эту сумму и подарю тебе в знак признания успеха».
Если бы Зигги не стоял на пороге неминуемой смерти, то его реакция на имя Айвена на страницах Billboard могла бы быть более критичной и более для него характерной. «Потеря времени! – закричал бы он. – Ты никогда не начнешь зарабатывать!»
Но те времена прошли. Даже хоть какая-то хорошая новость была для него глотком свежего воздуха, и он хвастался успехами сына перед всеми, кто заходил в гости. Когда кто-нибудь спрашивал о том, как Айвен начал карьеру певца, Зигги уверенно отвечал: «Вы шутите, что ли? Я сам убедил его брать уроки пения!»
Поскольку отец больше не мог выезжать из дома, Шерри пришлось председательствовать на ежегодных встречах акционеров Wilshire в одиночку. Зигги отправил ей записку, чтобы приободрить. «Ты стоишь трех мужчин», – писал он. Когда Шерри в качестве главы Wilshire Oil Company пригласили ударить в колокол на открытии Американской фондовой биржи[109], Зигги смотрел ее интервью по телевизору и невероятно гордился дочерью, как гордился бы и любой отец на его месте. На следующий день он написал ей: «Превосходно! Великолепно!»
Зигги сдержал свои обещания: никогда не голодать, вырастить здоровых и работящих еврейских детей, помочь сохранить память о Холокосте. Но оставалось еще одно незаконченное дело. Он все еще не изложил свой личный опыт для потомства. Было то, чем он еще не делился даже с собственными детьми, и у него оставалось уже мало времени, чтобы добавить собственный рассказ в постоянно увеличивающийся архив свидетельств очевидцев.
Сбор свидетельств очевидцев Холокоста начался осенью 1945 года, когда Давид Бодер, 49-летний психолог, два месяца ездил по Франции, Швейцарии, Италии и Германии, проводя аудиозаписи на новаторский для своего времени магнитофон. В то время десятки тысяч человек только что освободились из концлагерей, но не могли найти дома и жили в лагерях для перемещенных лиц по всей Европе. Бодер записал 130 интервью с бывшими узниками, как евреями, так и неевреями, а также с так называемыми посторонними – гражданами, жившими в непосредственной близости от концентрационных лагерей