ОА: То есть в издательстве вы тоже почти не работали?
ФИ: Нет, там я все-таки работал. Я делал одну книжку или журнал в месяц и получал около 30 рублей, этих денег хватало ровно на то, чтобы каждый день покупать себе бутылку кефира и батон хлеба. Но, разумеется, я ходил в гости, ел в разных местах, в том числе у родителей или у родителей Нонны…
ОА: Нонна не работала?
ФИ: Нонна тогда училась в Строгановском институте, а потом работала во МХАТе, расписывала в театре декорации. Я тоже когда-то учился в Строгановке, но не доучился и ушел с третьего курса. Был смешной случай: когда я уходил, тогдашний ректор Строгановки попытался меня удержать, предложил как-то облегчить экзамены или еще что-то. Но я был совершенно наивен и начал рассказывать ему о своей проблеме бесконечности. Это сейчас я понимаю, что с директорами о бесконечности не разговаривают, а тогда это казалось мне естественным.
ОА: Разделяете ли вы искусство на женское и мужское, кажется ли вам вообще уместным это разделение?
ФИ: Как мне кажется, я могу отличить женскую работу от мужской. Но теперь все труднее и труднее это делать, так как женщины сейчас работают очень круто и очень люто, очень радикально, иногда даже в радикальности превосходя мужчин. Однажды в Японии я пересекся с Мариной Абрамович на триеннале, она тогда показалась мне очень капризной, требовательной и даже тиранической. А на ее московской выставке, когда я увидел ее работы, я никогда бы не подумал, что их автор женщина. Ирина Нахова и то, что она делает с отрезанными головами, меня тоже поразило, я никогда бы не подумал, что женщина на такое способна. Но Ира Нахова, при всей своей женственности, оказывается, интересуется актуальным. Мне довольно трудно сказать по поводу, например, Любови Поповой, что эти работы делала женщина. Тоже какая-то радикальность и преодоление женского в себе. Гончарова тоже делала очень мощные вещи. Из женщин, которые мне очень нравятся, это Зинаида Серебрякова. В женском искусстве, даже самом передовом, на мой взгляд, больше теплоты, сентиментальности, какой-то склонности к цветам, детям, семье. Но вообще это разделение не кажется мне интересным, хотя и актуальным. Сейчас же все очень андрогенное.
ОА: Какие-то ваши современницы вам нравились? Римма Герловина, например?
ФИ: Герловины были очень рассудочными и высокомерными, их вещи меня никогда не задевали. Они, на мой взгляд, тоже явление не искусства, а культуры.