Да, я в состоянии предложить и В), и Г), но вектор их исключительно предсказуем и потому неестествен: маньяк-педофил, волжские пузыри на левом берегу, автомобиль «ИЖ-комби», падение с каната на уроке физкультуры…
Поэтому вы и засекретили ее существование. Вам трудно было бы объяснить нам с братом, как она исчезла. Мы не поверили бы В) и Г). Откуда? Кто нашептал? Ниоткуда и никто. Мы просто постоянно натыкались в доме на ее вещи: разлученный тапочек, пуговица от юбки, брошка в виде скорпиона — они буквально лезли наружу, и вам никак не удавалось изменить ситуацию.
Мычали первое пришедшее в голову: это бабушка, а это Вера Ивановна посеяла, ах, как она обрадуется…
Ну, ладно, я ни в коем случае не собирался разыгрывать матерно-эдипову карту, я хотел пояснить… Исчезнувшая сестра была для близнецов религиозным опытом со всеми атрибутами Софии, Гвиневеры, Черной Мадонны кельтов, Матери блин Терезы — неуловима, безымянна… Так что никакой гадости не запускай в мозг, не вини себя ни в чем. Сомневаюсь, что смерти нет, — но здесь-то ее действительно нет. Здесь — точно. Она жива. И она придет.
Пожалуйста, если она все-таки явится, сообщи своим близнецам. Я жду, и брат ждет. А пока — успокой отца насчет жуков и снежинок, разузнай что-нибудь о Вовке Коробкове и, ради бога, не вляпайся еще в какой-нибудь сетевой маркетинг. До свида… — Тот, кто над раковиной, смывает мыло «Сейф-гард» и тряпочкой протирает запотевшее зеркало. Выговори, как выплюнь, и этот день…
МЕМОРИАЛЬНЫЙ НОСОВОЙ ПЛАТОК: с 49-го по 52-й Арина Федоровна И. — аккомпаниатор в шахтерском клубе. Гимнасты в белом. Исаак Дунаевский в нотах.
Косточко валялся в постели, писал что-то в блокноте, переворачивался с боку на бок, причесывался разными расческами. В сортир он не ходил, и Петр принюхивался, всерьез опасаясь за белье — за вишенки и яблочки, нарисованные на белом.
— Ты не встаешь в дабл. К чему бы?
— Мне нужно кое-что отправить по электронной почте. Где твой «Пентиум»?
— Ты уже неделю в квартире. Здесь есть телефон и 74-е отделение милиции внизу. И все.
Паша отвернулся к стене.
А Петр позвонил Лере. У Леры Бонк — базедова болезнь, она ест на завтрак лапшу и хлопья в молоке, пьет кофе из пакетиков… У нее был муж. Она не пользуется пылесосом. Когда у нее гостит мужчина из Михайловки, Лера Бонк заводит на это время дворнягу, кормит ее и мужчину. После его отъезда собака с довольным визгом выбегает на волю. Два года она получает пенсию по какой-то инвалидности. Леру обожает соседка. Дает немного в долг и не просит обратно. Лере тридцать три. Это возраст Марии — ведь когда-то и Марии исполнилось столько.