Выговори — как выплюнь? А если со словами и слюной пойдет нечто густое? Нет, это нечто не будет красным, у него нет цвета, как и у листьев в темном подъезде под ногами идущего.
Но вот — над раковиной, над раковиной — оно пошло, полилось.
— Мама, — произносит тот, кто над раковиной, — у тебя такие глаза — светло-коричневые… Но давно, не сейчас. А где, ты не помнишь, Вовка Коробков? Он, что, тоже чем-то принципиальным занят и отвлечься не хочет? Но как хорошо, если Вовка Коробков умер! Ведь он так прекрасно умел сосредотачиваться на посторонних мыслях, ему — легче. Не спорь! А что с отцом? Ты приглядись к нему: он путешествует по дому в толстых теплых носках и убежден, что его никто не достанет. Как это с его стороны по-мальчишески — бродить по дому, не отвечать на телефонные звонки, бояться майских жуков, когда май, и совершенных в своей кристаллизации снежинок, когда декабрь. Успокой его, мама! И жуки, и снежинки влетают в комнату в последнюю очередь. Даже если все окна настежь.
Ну, а что ты сотворила с собой? Дораспространялась ты, мама, «Гербалайфа», вот что я тебе скажу. Носилась сломя голову по городу, заседала с тетками на кухнях, где во всю стену «Малдер и Скалли», пузырьки выкладывала на стол, растворимый «Мак-кофе» забывала допить, так была увлечена. Тебе импонировал мессианизм сетевого маркетинга.
Мама! Вчера на площади у фонтана я столкнулся со своим братом, твоим сыном. Он совсем не жалеет себя, дни и ночи его испорченную телевидением кровь высасывает юридическая фирма «КА». Он похудел и ест, не запивая, желтые таблетки. Мы пожали друг другу руки. На скамейке. Фонтан не фонтанировал, и красные насекомые плясали перед нашими лицами. Разве в 1985 году ты представила бы себе такую сцену у фонтана? При твоей-то любви к естественности и непредсказуемости?
Тот, кто над раковиной, мылит шею мылом «Сейфгард»…
— Мне кажется, мама, ты скрыла от нас с братом некоторую, в принципе незначительную, деталь нашей жизни. О, я заметил, что ты поправляешь прическу, а это знак, что твои нервы… Короче: у вас с отцом была когда-то дочь, наша с братом старшая сестра. Она исчезла где-то за год до появления нас, близнецов, поэтому у меня такие предположения:
А) Феерия. Цыгане украли девочку, причем в день ее десятилетия. Она вышла во двор, чтобы повыпендриваться перед подругами в новом, подаренном дедушкой платье. И теперь наша сестра — настоящая цыганка, продает на Лысой Горе плохой героин и некондиционную анашу.
Б) Вы в кинотеатре. На экране — «Закон и месть» (Индия). На полу — шкурки от семечек, очень много темных кадров, и ты не заметила, как… Зажегся свет, а девочка — тю-тю. Ты подняла на уши администрацию. Следующий сеанс отменили. Между рядами ползали на корточках милиционеры.