Я решила гнуть до конца. Отказывается, и черт с ним. Пусть поступает как хочет.
Но Лину мне все-таки было жалко.
Кечаян угрюмо молчал. Я развернулась и пошла к лестнице.
— Женя, вы куда? — Арсен опять говорил нормальным спокойным голосом.
— Вещи собирать. Я считаю мою работу в этом доме оконченной, но все-таки повторю: если вы думаете, что вчерашний инцидент — пустяк, то глубоко заблуждаетесь. Боюсь, это только начало. Но, как говорится, хозяин — барин. Можете отправляться куда угодно. Всего доброго!
— Какие вещи, куда собирать, вы что?!
А как же мы без вас?!
— Не знаю, — буркнула я. — Сами решайте.
— Женя, остановитесь, умоляю вас! Не уезжайте никуда, я сделаю все, как вы скажете…
Последние слова он практически прошептал, но мне их было достаточно. Вот так-то! Один — ноль в пользу Женечки.
Я развернулась и спустилась вниз. Кечаян стоял, опустив глаза.
— Поймите меня правильно, Арсен. Вам на самом деле пока лучше оставаться дома.
В конце концов, вспомните о Лине. Она сейчас в вас нуждается, как никогда. Не трепите ей нервы. Кстати, как она себя чувствует?
— Она всю ночь не спала, уснула только под утро, когда светало уже. Женя, как вы думаете, что могло произойти в Новоармейске? Что за некачественная наша продукция там появилась? Я очень хорошо помню, что с этим районом договор о поставках мы не заключали.
Кечаян выглядел таким несчастным, что мне на мгновение стало жалко его. Захотелось успокоить его, обнять, погладить по голове, сказать, что все будет хорошо.
Но я тут же мысленно пинками отогнала от себя это желание и, напустив на себя сурово-обиженный вид, гордо произнесла:
— Я не знаю, что там случилось, но мы с вами выясним. Вместе. Вдвоем! Ясно? — Я сделала ударение на слове «вдвоем» и вопросительно посмотрела на своего клиента.
— Конечно, ясно, — произнес Арсен примирительным тоном. — Простите меня за сегодняшнее, пожалуйста.
— Пожалуйста, прощаю. Но это первый и последний раз, — в тон ему сказала я и улыбнулась. — Повторяю: если еще раз такое повторится, то можете меня даже не упрашивать.
Однако странные же мы, бабы. Сначала на нас мужики орут, потом мы их жалеем и широко улыбаемся. А кто и когда будет жалеть нас? Поразмышляв таким образом о тяжкой бабьей судьбине, я опять сделала строгое лицо:
— Кстати, хотела вас спросить. Мне вчера рассказали, что на вас было совершено нападение несколько лет назад. А я об этом ничего не знаю. Расскажите мне.
Арсен поморщился:
— Да нечего рассказывать. Залез на территорию какой-то придурок. Как потом оказалось, на самом деле ненормальный.