В детстве, наверное, в возрасте лет пяти-шести, я часто приставала к родителям с вопросом, почему печенье называется «Курабье». Это слово казалось мне само по себе вкусным. Я так и этак произносила его, как будто пробуя на вкус, смакуя. Конфеты «Раковые шейки», вообще вводили меня в ступор. Ну ладно раков я видела, и даже ела варёных, когда с родителями ездила на дачу к их друзьям: дяде Мише и тёте Тони. У них за домом, почти сразу, как кончался участок, протекала река, название у неё ещё такое смешное было «Патока». Так вот именно там, отец и дядя Миша ловили раков. С раками понятно, но при чём тут шейки? Когда я мучила родителей вопросом, они всегда переглядывались и начинали хохотать. Да, счастливое было время.
Я опять заплакала, не смогла сдержаться, вспомнив как хорошо мне было ребёнком, под крылышком у обожаемых мной родителей.
Ноги затекли и стали замерзать, неприспособленной оказалась моя обувь, для пеших прогулок в морозы. В Питере как-никак погода теплее, да и передвигаюсь в основном на машине. Я аккуратно встала и попыталась размять ноги, вроде слушаются. Уже собираясь уходить, инстинктивно повернула голову в сторону заинтересовавшей меня могилы.
Толпы, как небывало. Только утоптанный подошвами множества ботинок и сапог снег у ограды могилы, ещё напоминал о том, что совсем недавно, здесь было многолюдно. В данный же момент, двое мужчин, по-видимому, работники кладбища, тихо и беззлобно переругиваясь, ставили венки на образовавшийся могильный холм. Наскоро покончив с ненавистным занятием, они видимо отправились помянуть усопшего, оставленной родственниками бутылкой горячительного.
Повернувшись к памятнику, своих родителей, я обхватила его руками и мысленно попрощалась с ними до следующего приезда. Развернувшись к аллее лицом и уже открывая калитку ограды, я вдруг посмотрела за деревья находящиеся метрах в десяти от заинтересовавшей меня ранее могилы.
Моё внимание привлёк силуэт мужчины, который стоял за деревьями и смотрел как раз на ту самую могилу. Я перевела свой взгляд и вздрогнула. На холме, из замёрзшей земли и венков, плашмя лежала женщина. Шапка съехала на бок и из-под неё на венки рассыпались длинные волосы, цвета воронова крыла. Да именно такого цвета, потому как описать по-другому их вряд ли возможно. Подол её платья, из чёрного превратился в грязно-коричневый. Низ длинной чёрной норковой шубы был мокрым и грязным, но её это видимо нисколько не заботило. Можно было бы подумать, что она не жива, если бы её плечи не вздрагивали, время от времени. Было ясно, что мужчина наблюдает именно за ней, ведь кроме нас троих на этом участке кладбища никого не было. По спине прошёл холодок.