— Всё хорошо, а ты как добрался?
— У меня всё отлично, я уже успел крыльцо подлатать и все двери смазать. Сегодня ещё хочу сарай посмотреть, да так по мелочи починить, что присмотрел. Малыш, кто-нибудь к тебе приходил? — спросил встревоженно Игорь.
— Нет. Мы с Клавдией Михайловной вчера чай попили и по домам разошлись, — врала я, надеясь, что делаю это во благо.
— Замечательно. Ты как там сама вообще? Я соскучился по тебе жутко.
— Я тоже соскучилась. У меня всё прекрасно. Ты лучше скажи, что у тебя с отъездом за границу? Я переживаю.
— Не беспокойся за меня, Малыш. Я, как только всё починю, выезжаю в сторону Финляндии, три часа и я там. Думаю, это будет завтра, послезавтра. Другие варианты в моём случае рассматривать бесполезно. Я не смогу тебе позвонить в течение нескольких месяцев, потом же смогу приехать. Ты только жди меня, ладно? Я всё устрою и приеду за тобой, договорились? — с надеждой в голосе спросил Игорь.
— Договорились, — ответила я, а про себя подумала: дожить бы только.
— Малыш, ты меня только дождись, слышишь? Всего несколько месяцев. Потерпишь?
— Всё нормально, родной, буду ждать сколько надо.
— Целую тебя, девочка моя. Пошёл ремонтировать, — проговорил Игорь и положил трубку.
Я стояла и слушала короткие гудки. Хорошо, что не рассказала ему ничего, а то маялся бы, и тревожился за меня. Или не дай Бог, приехал. Ладно, что сделано, то сделано. Положив трубку на рычаг, вернулась на кухню.
— Ну как там он? — спросила Клавдия Михайловна, забрасывая в кипящую воду пельмени.
— Говорит, что уже крыльцо починил и двери смазал, хочет за сегодня сарай сделать и что-то там в доме.
— Ух ты, какой он быстрый. Ну и славно. Ты со сметаной пельмени будешь или с майонезом?
— Со сметаной, конечно, и если есть, то с зеленью — улыбнувшись, ответила я.
— Есть, чего ж не быть, сухая но есть.
Мы отведали пельменей, к слову сказать, получились они наивкуснейшими. Потом пили чай и говорили о новых постановках в Александрийском театре, где в своё время работала Клавдия Михайловна. Ближе к шести, я засобиралась домой, пора было гулять со щенком. Соседка выглянула в окно и обвела взглядом двор.
— Иди, ироды вчерашние смылись. Но как придёшь с прогулки, позвони, чтобы я не волновалась. Хорошо, детка? А то может, я сама схожу?
— Не надо, всё в порядке. Обязательно позвоню.
Придя в квартиру, я переоделась и, захватив сотовый с ключами, отправилась гулять с Игоряшей. Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам. Появилось странное чувство, что кто-то жжёт взглядом мой затылок. Чёрного джипа, что почти сутки торчал перед подъездом, не наблюдалось. Но тогда откуда это мерзкое чувство, что за мной кто-то наблюдает? Стараясь не привлекать внимания, я стала прогуливаться возле машин. Вроде бы все свои. Ещё раз, оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, решила, что у меня просто мания преследования. Наплевав на ощущения, пошла вдоль Мойки. Лёд сковал реку, а снег покрыл лёд пушистым покрывалом. Машины, стоявшие вдоль набережной, выглядели как сугробы с трубой. Народ, неспешно топал по своим делам. Москва и Питер, два совершенно разных города. Смотря на людей в Москве, у меня складывалось ощущение, что это муравьи, которые спешат в свой муравейник. Петербуржцы же, наоборот, напоминают мне улиток, ползущих куда-то по своим делам. Размышляя, таким образом, я не заметила, как мы со щенком оказались у Невского проспекта. Мы развернулись и пошли в сторону дома, тогда-то я и увидела, медленно едущий за нами форд седан с тонированными наглухо стёклами. Стараясь не подавать вида, что преследование за собой я углядела, шла в сторону дома, изредка посматривая на авто. Убегать сейчас от машины, не имело смысла. Слишком большое расстояние до подъезда. При желании, они догонят меня раньше, чем я успею пробежать пару кварталов, поэтому оставалось только уповать на то, что они за мной просто наблюдают и запихивать в машину не собираются, в противном случае… О других вариантах думать не хотелось, так как картинка была малоприятной.