— Знал, что вернетесь. Потому и выжидал…
Крис еще говорил что-то, а сквозь узкую щель полуоткрытой двери уже вылезали Толик, Меломан, Илья, Рита, Танька.
У Ильи левая рука была забинтована и подвешена на груди, Меломан держал на весу правую кисть, замотанную до кончиков пальцев. Поймав мой взгляд, он неохотно произнес:
— Меч отбивал… руками.
И тут же, без всякого перехода и чуть ли не с большей злостью:
— У меня уже сутки, как аккумуляторы в плейере сели. Мы костер жгли, но от него не заряжаются.
Бинтов не было лишь на Толике. Но когда я увидел его лицо — с белыми, искусанными губами и равнодушным злым взглядом, то понял — свой счет есть и у Толика. Пощады не будет.
— А где Сержан? — спросил я, пытаясь превратить этого странного Толика в прежнего веселого и беспечного островитянина. Сказал и понял, что попал в точку. Вот только веселее теперь не станет, наоборот.
— Его убили. Первого.
Голос у Тольки был таким же злым и равнодушным, как и взгляд. Я почувствовал, что руки у меня дрожат. И с дрожью этой вползает злое равнодушие. Сержан, вечный спорщик и скептик, не стал для меня таким другом, как Толик или Тимур. Но мы дрались с ним рядом, дрались насмерть на мраморной глади мостов…
Пощады не будет.
— Но остальные-то… — Я замолчал, уже чувствуя, что Сержан лишь открывал список.
— Лерка.
Я глотнул пахнущий дымом воздух. Лерка? Десятилетняя девчонка? Даже когда убивали всех мальчишек на одном из островов, девчонок не трогали.
— Стрелой? Случайно? — с непонятной надеждой спросил я. Это очень трудно, убеждаться в подлости недавних друзей. Никто не сможет искать им оправдания упорнее, чем мы.
— Мечом. Когда мы отступали и Лерка замешкалась.
Пощады не будет.
— А Оля?
— Она в плену, в башне, где я сидел, — быстро ответил Малёк.
— С ней все в порядке? — озабоченно спросила Рита.
Игорек пожал плечами.
— Да. Ее кормили, и вообще… Только она ревет, когда Ахмет с Борисом ее допрашивают.
— Допрашивают? — удивленно переспросила Ритка. — Допрашивают?
Крис подскочил к Мальку, схватил за плечи, тряханул.
— Мальчишка… Глупый мальчишка!
Ошеломленный, растерянный Игорек попытался вырваться. Крис отпустил Игорька сам, замахнулся, но удержал руку. Отошел в сторону. А я шагнул к Мальку. Он жалобно спросил:
— Ребята, что вы…
Я коротко ударил Игорька по липу. Я понял. Все понял. Ты не виноват, что попал на остров малышом. Ты не виноват, что остров Алого Щита держится Крисом с английской строгостью, при которой дети не знают того, что им не положено знать. Ты не виноват, Игорек. Но…
Пощады не будет.
…Я вернулся с моста под вечер. Весь день после обеда я пролежал на середине моста, раздевшись догола и загорая на солнышке. Деревянный меч, обмотанный одеждой, я подложил под голову, чтобы было удобнее. Мне было прекрасно видно и наш замок, и замок Тридцатого острова: появись кто-нибудь у моста, я бы успел спокойно одеться и приготовиться к любым неожиданностям. Но Тридцатый остров, уничтоженный Конфедерацией, по-прежнему пустовал. Представляю, как туго придется мальчишке, который появится там первым… Ну а наши ребята дежурили на опасных мостах. Мне дали передохнуть. А вчерашний день, после возвращения, я проспал как убитый. Лишь однажды — вечером — я услышал сквозь сон тихий разговор вошедших девчонок. Инга, похоже, беспокоилась, не слишком ли долго я сплю. Мне даже показалось, что она наклонилась к моему липу, долго смотрела на меня, потом коснулась губами моего лба. Хотя это, конечно же, мне приснилось… Потом Ритка вполголоса сказала: «Пойдем, пусть спит». Я хотел засмеяться и сказать им, что вовсе не сплю. Хотел… И провалился в беспамятство до утра.