Так уж сложилось… На небесах за меня кто-то определил, какой будет моя судьба.
Несколько лет назад, когда умерла мама, я этого «кого-то» проклинала, не понимая, почему именно у нее он решил отнять жизнь.
За что? Чем она ему не угодила? Чем не угодила я сама? За какие такие грехи я обречена на душевные страдания…
А страдания были поистине глубокими, и смерть матери по сути явилась их началом.
Отец, погоревав какое-то время, обзавелся новой семьей. И снова стал счастлив.
Я не поняла и не простила его, практически прекратив с ним всякое общение. И по сей день в глубине души его поступок я считаю предательством. И по отношению к памяти мамы, и по отношению к себе тоже.
Вообще он хотел сына, мечтал и грезил о нем, заранее представляя, каким он похожим на него будет, как пойдет по его стопам и станет радовать своими успехами. А тут на тебе — девочка! Мне и имя-то дали какое-то не совсем женское. Может быть, поэтому, не знаю…
Но отец нашел выход — когда я подросла, он отдал меня в Ворошиловку, где учили военных переводчиков. Таким образом, его мечта о том, каким станет его «наследник», хотя бы на какую-то долю осуществилась.
Возможно, она осуществилась потому, что я не подкачала. Год от года я делала все большие успехи, пока, наконец, не стало ясно: я обладаю кучей таких талантов, которые имеет далеко не каждый мужчина.
Мне нравится моя профессия, и, может быть, еще и поэтому обещания золотых гор Беккером не произвели на меня абсолютно никакого впечатления.
— Подожди, что это за цифра? — воскликнул вдруг он, как дикий зверь метнувшись к монитору.
— Где? — спросила я, не сразу поняв, что он имеет в виду.
— Да вот же! — тыкая пальцем в экран, закричал Валерий Павлович, и глаза его засветились несмелой искрой надежды.
Виталька, уловив отцовскую интонацию, не удержался и тоже подошел ближе. Он сделал два гигантских шага и принял такую позу, что голова его оказалась между моей и головой его отца. Валерий Павлович, казалось, не заметил этого и еще более активно стал продолжать свои поиски, выхватив у меня «мышь». Мы словно поменялись ролями, и теперь уже я выступала в качестве наблюдателя.
Буквально через пару минут Валерий Павлович, резко откинувшись на спинку стула и закинув руки за голову, прошептал:
— Боже мой… Какой я дурак…
Виталька смотрел на отца удивленно, не решаясь сразу ни о чем спрашивать. Но тот вскоре и сам все нам объяснил. Говорил он долго, но я для себя уяснила одно: Вьюнец «прикроил» довольно крупную сумму денег и перевел ее за границу. Сделал он это так ловко, что обнаружить пропажу среди множества дел компании было практически невозможно. Теперь стало ясно, на какие средства куплена стокгольмская гостиница.