Я почесал рукой щетину, которая за прошедшую неделю превратилась в бороду. Все, чего мне на самом деле хотелось, это затащить щенячьи глазки в свою постель и погрузиться лицом между ее ног на остаток жизни.
Но я не мог сделать этого, пока не покончу с Эли.
Парень был умен. Ему нравилась медленная, сладкая и мучительная месть.
Пытка — вот то слово, которое я бы использовал, чтобы описать свою невозможность прикоснуться к моей малышке. Это было слишком опасно. Парень, на которого в прошлый раз Эли недобро посмотрел, потерял всю семью вплоть до троюродных братьев прежде, чем он закончил свою пытку. Парням пришлось наблюдать, как все, кого они любили, умирают друг за другом.
— Начнем утром, — сказал я, — найдем больше информаторов и посмотрим, сможем ли мы узнать что-нибудь от приближенного Эли или из его ближайшего круга. От кого-то, кто будет знать, где он находится сейчас, а ни где был вчера.
Я потер глаза. Усталость сказывалась, но опускать руки было нельзя. Кожа буквально зудела от желания забить на все проблемы прошлого, хотелось уже перейти к решениям.
Например, как пустить Эли пулю в голову.
В идеале, я бы сделал это на полном ходу, не вылезая из машины, после чего сразу рванул бы к своей малышке. А потом мы бы разобрались, как поступить с Макс.
Вместе.
— Место осталось? — спросил я Медведя, лежавшего на диване лицом вниз. Мы находились в квартире, которую он обустроил для себя в моем гараже. Здесь не было окон, только дверь, от чего мы чувствовали себя наседками, а не хозяевами дома.
Медведь пробурчал в подушку, перечисляя части тела, на которых еще не было татуировок.
— Немного на шее, на внутренней части предплечья, парочка пальцев, думаю… член, но это не твой тип, говнюк, поэтому руки прочь.
Он не может сделать тебе татуху на члене, Медведь. Потому что не делает микропортретов.
Я рассмеялся от голоса Преппи в своей голове и глубоко затянулся, после чего передал косяк Медведю.
— Чего ты ржешь? — спросил он, подняв голову с подушки. У него были покрасневшие глаза.
— Преп, — ответил я, постаравшись задержать дым в легких как можно дольше и позволив ему жечь меня изнутри до тех пор, пока у меня не осталось другого выхода, кроме как выдохнуть его. — Это все полная хрень, но… я до сих пор слышу его иногда.
Медведь сел, забрал косяк и сделал три затяжки, после чего откинулся на спинку дивана и раскинул руки на подушки.
— Знаю, что ты имеешь в виду. Я тоже. Он всегда был рядом, чтобы внести хоть что-то веселое в наше ежедневное дерьмо. Теперь, когда его не стало, дерьмо осталось… а Преппи нет.