Это все, чего я прошу, но это очень большая просьба. Я очень сожалею, моя дорогая, но это лучшее, что я могу сделать».
Когда Уордингтон закончил читать, последовала глубокая тишина. Внезапно старшина присяжных задал вопрос шерифу Брендону:
— Почему она спрятала эту записку? Почему не отдала официальным лицам, как только нашла ее?
Брендон пожал плечами:
— Я только нашел записку, — сказал он. — Я не читаю мысли.
Уордингтон решительно заявил:
— Эта записка — подделка. Они хотели, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. У них был план убить его и переодеть тело в одежду бродяги. Лейси приехал из Тусона одетый как бродяга. Эту одежду предстояло надеть на Джона Берка. Потом он отправился обратно в Финикс и проделал трюк с кремацией тела, чтобы невозможно было провести опознание.
— Вы забываете, — сказал Брендон, — что мы взяли его отпечатки пальцев. Это наилучший способ опознания.
— Но у вас нет отпечатков пальцев Джона Берка.
— Мы взяли кое-какие отпечатки в его доме, которые, как мы полагаем, принадлежат Джону Берку.
Тут Уордингтон пошел в открытую:
— Кое-какие отпечатки, которые были оставлены специально для вас, — сказал он насмешливо. — Ваших людей одурачили. Вы действовали как кучка дилетантов. Вы попались на удочку и кремировали труп, который был единственной уликой. Вы не можете доказать, что этот человек был Берком. Как не можете доказать, что он не был Берком. Некто, обладающий самым блестящим в округе юридическим умом, сказал мне, что вы никого не можете осудить за убийство Берка, пока не докажете, что Берк убит. Вы сами поставили себя в такую позицию, в которой получили пат, еще не начав игру.
Шериф Брендон возразил:
— Я думаю, что судить об этом надо нам самим, Уордингтон.
Уордингтон сказал язвительно:
— Мне кажется, вы забываете, господин шериф, что разговариваете с председателем большого жюри.
Лицо шерифа Брендона потемнело.
— Я разговариваю с главным уличным политиком, со сплетником, с не очень сообразительным субъектом, который преданно поддерживал оппозицию как до выборов, так и после, с человеком, который пытается подрезать крылья администрации на каждом шагу, потому что хочет вернуть к власти тех, на кого можно оказывать политическое влияние в своих бесчестных интересах.
Уордингтон вскочил:
— Шериф, — вскричал он, — вы не понимаете, с кем говорите! Вы…
Шериф спокойно встал со свидетельской скамьи, пересек зал и, возвышаясь над низеньким, толстым багроволицым председателем большого жюри, произнес:
— Не говорите мне, что я не знаю, с кем разговариваю. Я разговариваю с марионеткой Сэма Роупера. Я разговариваю с подсадной уткой бесчестных авантюристических кругов, которые всеми имеющимися в их распоряжении способами пытаются сорвать работу честной администрации. Вы специально созвали заседание большого жюри преждевременно, чтобы поставить нас в затруднительное положение. Сэм Роупер завидует, что у Дуга Селби стопроцентная раскрываемость по делам об убийствах. Ну что ж, ладно, продолжайте делать свое грязное дело, только не думайте, что мы не понимаем, кто вы такие и что делаете.