Да, у Ленина, Сталина и Гитлера направленность террора была разной. Большевистский террор с традициями якобинства был направлен прежде всего против своих, был связан, как любил говорить Ленин, с «плебейской расправой» над представителями высших классов, аристократии, дворянства, православного духовенства, расправой со всем, что связано с ненавистным ему самодержавием. Карающий меч фашистской революции Гитлера, напротив, был направлен против чужих, против еврейского народа, еврейской интеллигенции. Уже в «Майн кампф», изданной в Веймарской Германии в 1926 году, он открыто сожалеет о том, что его родная немецкая нация накануне войны 1914–1918 годов «не решилась задушить ядовитыми газами 12–15 тысяч этих еврейских вожаков, губящих наш народ».
Но поразительно, что при всем при этом и вожди большевизма, и вожди фашизма, жаждущие расправы над разными врагами, одновременно откровенно жаждут и гибели своих – своих сограждан, своих бойцов, представителей своего класса. И при этом, как я обращал внимание, не только Муссолини и Гитлер, но и Ленин в своих речах видит в величии массовых неслыханных жертв среди рабочего класса свидетельство величия их исторического дела.
Ни Ленин, ни Сталин, а за ними и Муссолини и Гитлер, не задумывались об оправданности тех человеческих жертв, мук, страданий, которыми должны будут заплатить их народы, человечество во имя осуществления их программ и идеалов. Никто не спрашивал себя: «А может быть, коммунизм невозможен?. (Это касается Ленина и большевиков.) А может быть, корпоративное государство, основанное на уголовном преследовании за антифашизм и инакомыслие, невозможно в Италии? А может быть, расовое превосходство немцев может обернуться для них катастрофой?». И никто из названных вождей не ставил под сомнение свои цели, свои теории. Кстати, фашисты, как и марксисты, говорили о «всемирно-исторической значимости их учения». И Бердяев был прав: сакрализация и марксизма, и фашизма была нужна их вождям для того, чтобы оправдать характерную для них сверхжестокость, их страсть к убийству, к смерти. Ленин в своей проповеди жертв среди рабочего класса вообще уникален. «Не надо стремиться к бескровным пролетарским революциям, – учил делегатов съезда III Интернационала Владимир Ильич, – не надо стремиться к тому, чтобы они, эти революции, были не слишком тяжелыми», то есть были бескровными. Ильич настаивал, что «каждая революция влечет за собой огромные жертвы для класса, который ее производит». И ничего страшного нет в том, успокаивал своих слушателей Ленин, что «диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, какие никогда не знала история, и весьма вероятно, что и во всякой иной стране дело пойдет точно так же»