Тамар сидела передо мной, откинув голову в изумлении.
– Ты это серьезно? – спросила она. – Ни разу?
– Ни разу, – ответил я, и вдруг меня охватило сильное желание вернуться к чтению исследований, экзаменов и брошюр. «Приходите, чтобы вместе все изменить, – призывал розоватый листок, который я взял в руки, – только вместе мы сможем».
– Ты пробовал обследоваться?
– Ну так. Я писал письма, был у нескольких врачей. Никто не смог это объяснить. Потому что на самом деле никто не понимает, как это устроено.
Она покачала головой.
– Теперь мне многое становится ясным, – сказала она. – Вау.
– Сейчас это неплохо помогает мне в работе, – сказал я. – Людям нравится, когда они точно знают, что их курьер не может оставить посылку. Это придает им уверенности.
– А приступы?
– У меня не было, – сказал я. – По крайней мере, до сих пор.
– Минуту, минуту. Что именно происходит, когда ты пытаешься обменяться?
Ну, я рассказал ей. Раз случайные клиенты знают это обо мне, почему бы женщине, с которой я сейчас скрываюсь от погони, не знать? Так честнее. Пусть знает, что есть вещи, которые я не могу сделать. Если она планирует со мной определенные вещи, пусть знает, что не во всем я смогу следовать за ней.
Я ответил на все ее вопросы, и мы сидели молча. Тамар опустила глаза, смотрела на свои руки, кивала, как будто говорила «да, да…», – и вдруг подняла на меня взгляд.
– Принцип идентичности, – сказала она.
– Что? – переспросил я.
– Принцип идентичности, – повторила она. – Вот что это такое. В психологии есть такое понятие – «принцип идентичности», знаешь? Это способность понять, что физический объект существует, даже когда на него не смотрят. Это приходит к младенцу на одном из этапов развития, когда он понимает, что, даже если не смотришь на что-нибудь, оно все еще находится там. Вот мячик, вот я смотрю на него, а когда снова посмотрю – это будет все тот же мячик. И у тебя так же. Вот человек с определенной душой, и когда я поговорю с кем-то другим, а потом обращусь к нему, это будет все тот же человек. И можно быть уверенной, что его сущность не изменится, пока мы не разговаривали. Он всегда будет собой, никто не сменит его внутри.
– Мило, – сказал я. – Это описание гораздо положительнее, чем я ожидал услышать.
– Можно сказать еще «человек стабильности».
– О’кей…
– Это как «островок стабильности», понял?
– Да.
– «Я всегда остаюсь собой»[40].
– Молодец, Тамар, молодец.
– «Человек живет в себе, живет в себе»[41].
– Понятно, понятно, – улыбнулся я.
– Спасибо, что ты рассказал мне, – сказала она. – Это правда важно.