– Хорошего дня, амиго, – сказала она. Я порадовался, что опознал легкий британский акцент. Впрочем, я не был в этом уверен. Чтобы быть уверенным, нужно обратиться к ней, что-нибудь сказать, чтобы она мне ответила. А я не собирался этого делать.
Она проворно уселась за руль, помахала мне рукой и уехала.
Я пошел в дом, все еще держа бутылку в руках. Сел за стол и долго старался вообще не двигаться. Потом встал и принес из библиотеки календарь. Мне нужно было подсчитать, сколько, собственно, времени прошло с тех пор, как я в последний раз видел женщину из плоти и крови. Количество дней, которое я насчитал, отчасти объясняет волнение, которое мною овладело.
В тот вечер я не стал пить вино.
Я представлял себе, как миниатюрная водительница грузовика садится рядом со мной, как мы ведем остроумную глубокую беседу, флиртуем. Да нет, шанса, что такое произойдет, не было. Она просто была мила и приветлива, сказал я себе и положил подарок в винный шкаф в подвале. Чтобы бутылкам не было слишком тесно, я достал другую и налил себе за ужином бокал. Мое тело было для этого достаточно взрослым.
Я стал уходить на долгие прогулки по лесу.
В первый год в лесу я лишь искал способ потратить энергию и избыть отчаяние – для этого я быстро ходил кругами, постепенно уменьшая радиус. Теперь мои прогулки стали медленными и спокойными. Я клал в рюкзак еду и питье, иногда книгу, брал одно из охотничьих ружей – мало ли что – и уходил, чтобы долго бродить в задумчивости. Чем глубже я забирался в лес, чем теснее росли деревья и меньше света проникало через листву, тем больше я чувствовал, как на меня нисходит покой.
В голове не было никаких мыслей, я лишь искал, куда поставить ногу при следующем шаге. С течением времени я стал различать разные звуки леса. Заметил, где птичье царство, а где слышно только насекомых. Время от времени я останавливался, садился и наблюдал. В целостной картинке леса мои глаза постепенно учились выделять детали. То, что поначалу было «стволами», «листьями» и «звуками», через какое-то время, пока я неподвижно сидел и внимательно наблюдал, становилось перекрестком живой жизни, которая только и ждет, пока кто-нибудь обратит на нее внимание.
Кипящий жизнью муравейник, терпеливые пауки, автострада из жуков, которая струилась под листвой, любопытные птицы, а иногда, когда мне везло, далеко из-за деревьев выглядывал олень, останавливался, осматривался и отправлялся по своим делам.
Книжку, которую брал с собой, я почти никогда не читал. Но дома – читал. По утрам я даже иногда пытался медитировать. Я сидел на коврике в спортзале, скрестив ноги, с прямой спиной, и пытался отрешиться от мыслей и сосредоточиться на дыхании. Такого же спокойствия, как в лесу, при медитации я не достигал, но попыток не бросал.