. Устрашающая таблица № 18 с изображением пауков и муравьев не имела себе подобных ни в первом издании «Книги о гусеницах», ни в добавлениях, которые Мериан сделала для последующих. На обглоданной ветке гуайявы ловят добычу, с одной стороны, коричневые паутинные пауки, с другой — огромные черные пауки: эти последние «не плетут длинной паутины, как уверяют нас некоторые путешественники. Они целиком покрыты шерстью и снабжены острыми зубами, которыми наносят глубокие и опасные укусы, одновременно впрыскивая в рану какую-то жидкость. Их привычную пищу и добычу составляют муравьи, которым трудно избежать снующих по дереву хищников. У этих пауков (как и у всех прочих) по восемь глаз: одной парой они смотрят наверх, второй — вниз, третьей — направо и четвертой — налево. Если им не попадается муравьев, они вытаскивают из гнезд небольших птиц и сосут их кровь»
[669]. На рисунке черные пауки пожирают не только муравьев, но и колибри (о чем см. ниже).
Муравьи тут тоже заняты: они поедают жука и предпринимают ответную атаку на пауков. В текстах Мериан не забыты традиционные «прилежание» и взаимодействие муравьев (они сооружают «живые мосты» и строят подземные гнезда «столь замечательной формы, что можно подумать, будто они созданы рукой человека»), но иногда они творят насилие: «Раз в год они бессчетными массами вырываются из гнезд и наводняют дома. Они перебегают из комнаты в комнату, высасывая кровь из всех живых существ, больших и маленьких. В мгновение ока они поглощают огромного паука, потому что нападают на него целой оравой и он не может спастись. Они проходят таким образом комнату за комнатой, вынуждая к бегству даже людей. Очистив один дом, они перемещаются в следующий, пока наконец не возвратятся в свои гнезда». Мериан описывает также воспроизводство и превращения муравьев, но ее основной рассказ — об их разрушительной силе[670].
Эмоциональное и интеллектуальное пространство, которое занимал в природе Бог и которое теперь освободилось, Мария Сибилла заполняла двумя способами. Во-первых, предложениями по практическому использованию растений и животных: многие плоды, например сливы, виноград и ваниль, можно было бы выращивать на плантациях, если бы голландцев не интересовал один сахарный тростник; нить, из которой плели коконы желтые и зеленые гусеницы, была столь крепка, что, «если бы кто-нибудь взял на себя труд собрать этих гусениц, из нее получился бы прекрасный шелк, который бы принес хорошую прибыль»[671].
Во-вторых (и главных), это пространство заполнялось наблюдениями Марии Сибиллы над суринамскими индейцами и неграми. Как мы уже знаем, в «Метаморфозе» упоминаются «мои рабы» и «мои индейцы», т. е. она представляла себя читателям в виде рабовладельца (хотя критиковала монокультуру, выращивание которое зиждилось на невольничьем труде), а также признавала законность голландского владычества в Суринаме. Тем не менее ее отношение к африканцам и америндам отличалось рядом особенностей, которые (как и ее рисунки растений и насекомых) подрывали основы доводов в пользу господства европейцев в этой стране.