Несмотря на полномочия, полученные свыше, основой его власти служит не официальный статус, а взаимопонимание с ним односельчан. Он принимает решения, но с учётом интересов подчинённой ему народной массы, без чьей поддержки он бессилен. История показывает, что все попытки властей предержащих заменить на этом посту вудуиста, с трудом разбирающего буквы, грамотным протестантом[187] – неизменно терпели неудачу.
По закону, председателю местной общины полагаются помощники, но как подчёркивает тот же Мюррей, «соприкасаясь с реальной жизнью, контроль за исполнением государственных решений меняется от одной местной общины к другой, поскольку тем, кому поручено его осуществлять, реалии народных обычаев знакомы досконально». Поэтому нездешняя законность неминуемо подчиняется местной традиции. То есть, любое решение городской власти доходит до крестьян только через их человека, председателя.
Кто же он – этот «участковый» председатель? Прежде всего, он – свой, крестьянин из местных. Земледелец, многоженец и язычник, чьи жизненные интересы и принципы предельно далеки от таковых городского бюрократа. Получая символическое жалование от властей, он полностью зависит экономически от своей земли, полагая себя вправе, чисто по-африкански, использовать в своём хозяйстве бесплатную рабочую силу.
Которой его охотно снабжают земляки, в благодарность за то, что он для них делает на казённом посту. Ведь его обязанность – разрешение конфликтов и вынесение негласных судебных решений, которые, тем не менее, не остаются без последствий для истца и ответчика.
Столичные власти могут меняться, а участковый остаётся единственным авторитетом на доверенной ему территории рекордное количество лет. Подлинной угрозой его положению исходит не из дворца в Порт-о-Пренсе. Она – в утрате доверия простых людей вокруг него.
Короче говоря, в фигуре председателя сходятся два мира, образующих гаитянскую действительность. Сам он – член патриархальной общины, и в ней его люди. А посему, немаловажно было узнать от дяди Рашель, что в большинстве случаев президентом тайного общества Бизанго и есть не кто иной, как участковый, председатель местной общины.
Мы изумились, увидев Жана Батиста в мундире капрала. За рулём военного джипа его было трудно отличить от тех солдат, что проверяют паспорта на дорогах, пока их напарники дрыхнут, положив голову на стол. Впрочем, стоило нам войти в дом, к нему вернулась невозмутимая степенность прошлой ночи. Беседа текла свободно, и с каждым ответом на вопрос устрашающий фасад Бизанго осыпался на глазах.