— Махай, — соглашается Володька.
Никто не перечит Алику, он ведь волжанин. На Амур приехал по совету майора Кульденко. В училище майор внушал курсантам страх — настолько он был требователен и строг. Никто, а застенчивый Алик в особенности, и не думал, что майор увлекается чем-нибудь, кроме своих артнаук. Но как-то после отбоя майор застал Синько за красками. Алик вскочил перед ним — руки по швам — и ожидал наряда в гальюн. Кульденко полистал альбом, постучал костяшками пальцев по переплету и… отправил Алика спать. На другой день Синько вызвали к майору. Кульденко показал ему свои картины, отругал за скрытность и уже совсем неофициально, но с обычной своей вежливостью сказал:
— У вас, Синько, есть способности. И не мне вам объяснять, что такое дар божий. Загубить его очень просто. Я только любитель, но могу научить правильно держать карандаш и подчинять его глазу. Приходите ко мне — и через пару лет, при упорстве, конечно, — подчеркнул он, — вы освоите все, что я знаю. Для молодого художника багаж немалый.
Часто вспоминает Алик майора. Говорят, что художники рассеянны и неряшливы, запачканы красками и чудаковаты. На Кульденко форма как с иголочки. Речь собранна, лекции читает без конспектов, а словно по писаному: четко, внятно. Ответа требует ясного и вразумительного. Пожалуй, одна только его пословица: «А при чем здэсь рваная галоша?!» — вызывала у курсантов улыбку.
Но с Аликом майор не шутил. Пришла пора выпуска из училища, и ом предложил:
— Вот что, друг мой. Можно устроить вам направление в Академию художеств. Но вы мало жизнь видели, мало сравнивали. В искусстве без этого ничего не сделаешь. Поездите по России, пока молоды. Езжайте на Амур. Мужественные края. Оттуда и Волга покажется вам иной. Впрочем, вы уже не маленький, выбирайте сами…
— А что, — говорит Алик друзьям, — давайте пошлем в училище телеграмму к Октябрьским?!
— Уже отставил Волгу? Я думал, ты завтра на самолет и — фьють! — Володька присвистнул и сделал ладонью вираж.
— Года два я отработаю.
— Какая тебе разница? — подзуживает Кержов. — Вода везде мокрая…
Алик смотрит: шутит друг или всерьез? И вздохнул, понял, что никакие объяснения не помогут.
— Красоты и силы полны, хороши Амура волны… — кривляясь, шумит Кержов. Сергеи просит не паясничать.
Володька парень задиристый, но не обидчивый, так он сам о себе говорит. Голова у него темная и круглая, как футбольный мяч. Нос курнос, да перебит. Когда-то занимался боксом, а теперь только расплющенное переносье да традиционная боксерская челка остались на память. Сам низкорослый, на людей смотрит насупя бровь, так что морщины сбегаются к межбровью. Похож он на бодливого теленка. Где какая потасовка — норовит встрять, кого-нибудь «на кумпол взять» или в зубы «тычка дать».