— Или лыжи навострить? Ха-ха! Не паникуй, художник! Скажи лучше, как Седьмое отмстим? Надоело: то о железках, то о выговорах… Чего молчишь? А ты, Серега?!
— Тут не Горький.
— Динка не намекала тебе? Рублей бы по десять — пятнадцать с носа, и точка! Алик, ты согласен?
— Спрошу, — пообещал Сергей. Он торопился на совещание у начальника пристани.
4
Синько и Кержов приехали перед открытием навигации. Ростом один из них пониже Сергея, глазами нагловат, одет в короткое зеленое пальто с красным шарфом. Это, конечно, Кержов. На Поярково он смотрел презрительно, нижняя губа, пухлая от недовольства, все время отвисала в усмешке. Алик держался скромнее. Его тощая длинная фигура была словно тенью Сергея. Синие, как у девочки, глаза смотрели на встречных пристально, с какой-то загадочной полуулыбкой, будто про каждого Алик знал что-то особенное.
В магазине Володька Кержов показал на Дину пальцем, ухмыляясь, спросил Горобца:
— Это тоже достопримечательность?!
Сергей дернул его за рукав. Володька повернул голову и, догадавшись, заржал на весь магазин:
— Ага! Тут нечисто! С ходу разоблачу…
Алик не обращал внимания на друзей. Среди ярких игрушек из стекла и пластмассы он видел только смятенную Дину. Улыбка и суровость словно боролись на ее лице. Девушка то порывалась что-то сказать, то опускала голову, продолжая вытирать марлей стекло витрины. Брови ее вздрагивали, изо всех сил она старалась остаться спокойной.
Алик в тот день все зазывал Володьку и Сергея в магазин, но друзья отнекивались. А вечером все трое встретились с Диной в клубе. Володька принес пластинки с «модерной» музыкой и горделиво рассказывал девчонкам, с которыми уже успел познакомиться:
— Мне их в Москве на черном рынке сплавили. — Пальцами показывал — «за бутылку»: — Гроши остались лишние, все равно я бы их пропил, а то — вещь!
Он сам поставил первую пластинку на проигрыватель. Это оказались не «буги», а старомодный вальс. Снять бы — вальсы предрассудок, но друзья уже танцуют — чего не сделаешь ради них! — и побежал по залу выбирать партнершу.
«Колготной какой-то, как юла!» — оценили Кержова поярковские девчата за суетливость, а танцевали с ним охотно.
Сергей пригласил Дину на вальс. Она решила, что это шутка, и пошла, смеясь. Вел он легко, уверенно, глаза же его смеялись, и Дина поняла, что в тот первоапрельский вечер он обманул ее. Она зарделась, чуть не сбилась с такта, но вовремя взяла себя в руки. Голову чуть склонила набок, улыбнулась. Так, она думала, вальсирующая пара будет привлекательнее. Она ожидала, что Сергей извинится, но он смотрел на ее смуглые полуоткрытые плечи, улыбался… молчал.