— Погрузку начинаем на всех причалах, — твердо сказал Сергей. — Очистители снять! Вместо них… — маленькая пауза, — барабаны очищать судовыми брандспойтами. Павел Иванович, я вот только сомневаюсь, — теперь Сергей заметил, что льдинки в глазах начальника гаснут, — я сомневаюсь, хватит ли нам бульдозеров? Может, вызовем подмогу из других смен?
Предложение Горобца оказалось простым и верным. Поднялся Реснянский — он и слова еще не сказал механизаторам, а они уже посмеивались, встряхивали накидки, подгоняли бульдозеристов.
Неизвестно, понял ли что лектор, но он собирал со стола свои бумажки, газетные вырезки. По полному лицу, по залысинам шли красные пятна.
— Извините за лекцию, но… — еле сдержал Сергей улыбку, развел руками.
Черемизин сунул руки в брюки и по-мальчишески поддернул их. Он не сердился.
— Ничего! Интересная была лекция, не мешало бы повторить так в другой смене… — и непонятно было, иронизировал он или всерьез благодарил лектора.
На главном причале шла погрузка. Вода вырывалась из трубки шланга, словно бритвой счищала барабан. Он сверкал как зеркало, лента шла по нему свободно, ровно. Уголь ручьем тек в трюм.
В пульте управления хохотал в распахнутом капюшоне Мостовой и рассказывал Черемизину:
— Я ему: выпей, потом думать будем. А он мне: не хотите грузиться — проваливайте порожняком! Нет, ты от меня так не отделаешься, — обращается он уже к подошедшему Горобцу. — У меня хоть язва, пить нельзя, а за доброе дело да за твое здоровье переверну стаканчик!..
— Боюсь, не успеем, — хмуро сказал Сергей.
— До конца смены?! — удивился и замахал рукой Мостовой. — Не поверю, не говори.
Черемизин подмигнул:
— Так держать, комбат!
— Есть так держать!
Заранее собрал Сергей путевые документы. Чувствовал, к концу смены некогда будет с ними возиться. В диспетчерской его разыскал бригадир. Промокнул замусоленным платком усы, разгладил. Сергей усмехнулся: усы висели вниз.
— Управимся, Дмитрий Алексеевич?
— Казаки мои нажимают, без обеда…
— Не гудят?
— Понимают… Самим интерес большой.
— Четыре теплохода.
— То-то и оно, что четыре. Сроду такого не было. Тьфу, тьфу, — плюнул он, — не сглазить бы!
— А не подведет нас «балалайка»? Там «Пирогов» стоит?
— «Пирогов».
— Слабо там ленту тянет.
Дмитрий Алексеевич потеребил ус, покашлял. Сергей нахмурился:
— Что кашляешь? Говори!
— Придется… «оглобле» оставлять.
Горобец вспомнил: Алик уехал за кислородом в Райчихинск, смену его ведет Бочкарев. Оставь ему, так он вместо «спасиба» еще посмеется потом…
— Дмитрий Алексеевич, а что, если «Мечникову» не дадим ни грамма лишнего. Сядет на ватерлинию и пусть отваливает. А на его место «Пирогова»?