— Не триста, конечно, побольше, — ухмыльнулся экономист и растопырил пальцы…
Дело было ясное. Лохмотья сколько ни латай, все равно нитки расползутся и дырки сверкать будут.
Пока Сергей отвечал на вопросы, Подложный переговорил о чем-то с Бобковым, наверное, просил выступить, а тот отмахнулся: «Да что я скажу! Хоть бы и подождать со строительством, а старый гараж технадзор давно запретил. Выступлю — он же мне шею потом намылит!..» Горобец предлагал старый гараж укрепить стойками и оборудовать под склад запчастей. Подложный думал было уцепиться за эти слова, да сам сообразил, если стойки поставить, с бульдозером там уж не развернешься.
Сергей показал листы с рисунком и чертежами.
— Вот такой будет новая мастерская!
Сидевшие впереди подвинулись, чтобы рассмотреть получше. Инструктор из райкома высмотрел что-то и спросил:
— А это что такое?
— Это на всякий случай, — Горобец смутился, — теплый туалет запланирован…
— Значит, только на всякий случай? А как же, простите, всегда?
Вокруг засмеялись. Чертежи пошли по рядам. Рабочие разглядывали их с дотошностью, иные и вовсе недоверчиво — красиво все получалось. Самый заинтересованный народ — бульдозеристы — советовались между собой, обговаривая удобства проекта. Они галдели, нарушив на время порядок. И только когда измятые, засаленные отпечатками пальцев чертежи вернулись к Горобцу, он смог сказать о последнем «пустяке», что денег надо три с половиной тысячи — меньше, чем на «Москвич».
Его поняли: «Москвич» возил одного Подложного, а мастерская-то нужна всей пристани.
Подложный поморгал и укоризненно покачал головой Бочкареву, словно тот виноват был. Черемизин, не давая остыть страстям, спросил:
— У кого какие мнения? Прошу, товарищи!
— Чего лясы-балясы точить, нужна мастерская!
— Тише! — Павел Иванович снял с графина пробку и стукнул по горлышку. — Кто говорить будет? Первому — пять минут сверх регламента. Прошу!
Шум стих. В задних рядах поднялся Минович. Черноволосый и круглолицый, он всегда был чумазее других бульдозеристов. В любой день — приходил ли на работу или за зарплатой — всегда успевал где-нибудь мазануться, помочь ребятам запасовать трос или пускач отрегулировать. На моторы у него был удивительный слух — как у гармониста. Жизнь Миновича сложилась так, что не удалось ему кончить институт, техникум, но от природы он был смекалист, умен, и не было на пристани равных ему в своем деле. Он знал себе цену: золотые руки везде нужны! По привычке, доставшейся, как сам говорил, от прадедов, любил Иван водку. Если на погрузке бывал затор, тогда — пьяный не пьяный — Минович приходил и работал так, что никому не обогнать. Может, не встреть Иван Подложного, избавился бы он от водочной страсти, но получилось не так. Подложный, сразу разобрав, что «Минович имеет глаз на рабочих», стал с ним заигрывать. Прогулы прощал, но при пароле ругал громко, а ни до выговора, ни до партийного собрания не допускал. Надеялся Подложный, что и Минович — мало ли как судьба повернуть может! — поддержит его.