По зрелой сенокосной поре (Горбачев) - страница 31

— Простите, а кто это?

Называю себя.

— Вы не знаете, к кому мне обратиться с таким вопросом?..

Отсылаю всех по номеру к Галушке.

— Ах, Галушка?! — в трубке то недоумение, то радость, то огорчение. — Спасибо, спасибо…

Я доволен.

…А писем много. Все интересные, но чем больше читаю, тем тоскливее мне, тем больше уверяюсь, что помочь Светке не могу. Не знаю, что ответить ребятам, а они как сговорились, все об одном: «Предлагал девочке дружбу, а она отказалась…» Или не ответила, или сказала, что ей нравится другой… Не лучше и девочки: «Я не могу без него!..» В заключение — «Посоветуйте, что мне делать?», «Напишите мое письмо в газете, тогда она сразу поверит и согласится со мной дружить…»

Что в этих письмах знакомо мне? Неужели в мире ничего не изменилось и поколение, которое идет за нами, не поумнело?! Хотя нет, поумнело!.. Ни в одном письме нет постскриптума, каким заканчивал свои послания мой друг Сеня Шаров: «Жду ответа, как соловей лета». Одной пошлостью меньше…

Не дождавшись моего звонка, приходит Светка.

— Ну что, Галушка?! — спрашиваю я, чтоб сбить ее с толку.

— Как что, готово?! Со штурманским приветом и пр…

— Нет, — говорю, — не писал и не буду.

— Почему?

— Потому что все они, — киваю на письма, — предлагают дружбу.

— Естественно, — пожимает она плечами, — а чего ты злишься?

— Да того, что знал я одного мышонка. Пришел он к кошке и говорит: «Кошка, кошка, давай с тобой дружить!» — «Давай!» — согласилась кошка и стала заботиться о нем ласкает, облизывает, поит его, кормит… Мышонок только на печи лежит, бока греет. Терпела-терпела кошка, а потом посмотрела на него, как на мышонка, мяукнула и чуть не проглотила. Говорит: «А катись-ка ты, мышонок, дальше, пока цел!..» И покатился он: сначала к зайцу, потом к лисе, до медведя дошел. Везде та же история. В конце концов докатился опять до мышиного царства, а мыши смеются. «Чем, говорят, трепаться, лучше б на самом деле другом был. Тогда б тебе не пришлось ни к зайцу, ни к лисе, ни к кошке бегать!..» Но мышонок каким уродился, таким и остался. Как в песне: орел степной, казак лихой… Хоть и женился потом, а живет плохо, и все на сторону поглядывает, все в друзья набивается, а только от него самого дружбой и не пахнет…

Светка пристально смотрит на меня, краснеет, я отвожу взгляд, собираю в кучу ее письма.

— Ты про кого рассказал? — спрашивает она настороженно.

— Не важно. Сказка — ложь, в ней намек — добрым молодцам урок.

— И превосходненько! — неестественно оживляется она. — Материал так и назовем: «Добрым молодцам урок!»

— Ты что? Я писать не буду.