Вот ведь, мерзавец! Как на себя чужие заслуги повесил! Ладно. Не буду спорить и наживать врага. Дядька хоть и странный, но внешне безобидный — пусть таким и остаётся.
— Кто ещё поразит меня своим талантом? — продолжил «учитель поэзии».
Никто не отозвался.
— Ну же! — не отставал он. — Тогда… А давай ты, Парб Большой!
— А чего сразу я? — окрысился великан. — Других, что ли, нет?
— Все будут пробовать и учиться. Начинай!
Немного подумав, Парб изрёк:
Сильней… Эта… Меня не видела земля
Об этом знают все … Эта… Давно…
Дальше, судя по растерянной багровой роже, у него случился явный мысленный коллапс, выхода из которого не было.
Неожиданно ему в помощь раздался звонкий голос карлицы, с привычными злыми, ехидными нотками, продолжив начатое:
Но силой ты гордишься зря!
Большое жирное дерьмо!
Тебе, возможно, не понять,
Но стоит и умом блистать!
Зря она так. Совсем у девки нет чувства самосохранения. Не то дерьмо прилюдно обозначила — этот не простит и отыграется в свойственной ему силовой манере. А если учесть их разницу в весовых категориях, то достанется кое-кому очень неслабо. Надо проследить — жалко, хоть и дура отмороженная.
— Фанни? — поднял брови вверх учитель. — Оказывается, даже… хм… в Цветочке могут быть другие таланты, кроме основного.
Пусть я мала и путь непрост,
Но по одёжке не суди!
Могу любому вырвать «хвост»,
А если надо — даже три!
— Великий день! — неожиданно прослезился Блямб Пустозвон. — Сразу два гениальных ученика! Жизнь прожита не зря — достойную замену воспитал!
Дальше урок протекал спокойно. Учитель прогнал всех через «горнило» сочинительства. Некоторые даже смогли, пусть и коряво, но закончить. Потом он долго и воодушевлённо объяснял, как и по какому принципу подбирать слова, приводил примеры и варианты беспроигрышных рифм. В общем, несмотря на весь свой земной опыт, я слушал с интересом.
Первые звоночки будущих неприятностей, как и предполагал, начались во время обеда. Сев рядом с Фанни на длинную лавку возле не менее длинного стола, чтобы вмешаться, если начнётся драка, я молча уткнулся в деревянную миску с горячей кашей и стал с удовольствием есть. Очень неплохо, кстати! Не знаю, из каких перемолотых зёрен получалось подобное варево, но вкус был отменный!
Обед прервал громкий, визгливый голос прямо над ухом:
— Ты, скотина, сегодня оскорбила моего лучшего друга! — нависнув на карлицей, произнесла Марамба Хваталка.
— И что? Учитель сказал, что в стихах можно, — не глядя на неё, ответила малая.
— Тебе, шлюшка, ничего нельзя! Даже дышать в сторону представителей Великой Веренги! Встала и извинилась перед Парбом! — проорала Марамба и, схватив длинными жилистыми пальцами белоснежные волосы, резко запрокинула голову Цветочка. — А не то…